Норма права, традиционно понимаемая как своеобразная мера равного масштаба, применяемая при оценке поведения разных людей [1, с. 569], не может учесть все особенности каждой индивидуальной жизненной ситуации. Именно поэтому в нормах частного права, пусть и не так часто, но встречаются указание на то, что учет судом отдельных доводов, законных интересов и обстоятельств может повлиять на итоговое решение в спорных ситуациях. Другими словами, происходит отход от «равного масштаба», и в схожих фактических обстоятельствах дела решение судов могут кардинально отличаться. Рассмотрим данные ситуации применительно к разрешению жилищных споров.
В нормах жилищного законодательства такое правовое регулирование предусмотрено в следующих случаях:
- заслуживающие внимания доводы и законные интересы должны учитываться судом применительно к возражениям, которые могут выдвинуть наниматель или член семьи нанимателя по договору социального найма при предъявлении требования о принудительном обмене (ст. 72 ЖК РФ);
- заслуживающие внимания обстоятельства должны быть оценены судом при предъявлении иска о сохранении права пользования жилым помещением на определенный срок за бывшим членом семьи собственника жилого помещения (ст. 31 ЖК РФ)[1].
Остановимся на указанных случаях более подробно.
Первая из названных ситуаций достаточно давно известна российскому правопорядку: правомерному требованию о принудительном обмене противопоставляются доводы и законные интересы тех, кто не желает уезжать из данного жилого помещения. Такие конфликтные ситуации, как правило, возникают в случае невозможности совместного проживания нанимателя, членов семьи и бывших членов его семьи, а потому суды должны внимательно оценивать приведенные аргументы для отказа в иске о принудительном обмене. Принудительный обмен позволяет участникам жилищных отношений возможность заключить самостоятельные договоры социального найма на разные жилые помещения. В случае отказа от удовлетворения таких требований, суд, защитив законные интересы одной стороны, оставляет участников отношений в неразрешимой конфликтной ситуации: стороны не могут разъехаться, и вынуждены проживать совместно.
В п. 34 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. №14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации» разъяснено, что к таким доводам и законным интересам следует отнести обстоятельства, препятствующие лицам в силу возраста, состояния здоровья, места работы, учебы и т.п. пользоваться предоставляемым в порядке обмена жилым помещением. С доктринальной точки зрения считать законным интересом определенное жизненное обстоятельство, не является правильным, однако, не будем упрекать в этом высшую судебную инстанцию, задача которой была определить ориентиры для разрешения жилищных споров. Вместе с тем, признать эти ориентиры достаточными и эффективными нельзя. И все дело, как раз в доктринальном несоответствии: на одной чаше весов субъективное право на принудительный обмен, а с другой – законный интерес жить там, где мне удобно и комфортно. И субъективное право, и законный интерес базируются на основополагающих конституционных правах: праве на жилище (ст. 40 Конституции РФ) и праве на свободное передвижение, выбор места пребывания и жительства (ст. 27 Конституции РФ). Согласимся, что и в том и в другом случае перед нами «равновеликие величины»: каждый выбирает, где ему проживать. Вместе с тем, лицо, желающее осуществить принудительный обмен, защищает и еще одно свое субъективное право, которое не имеет собственного наименования в Конституции РФ, но опосредованно выводится из таких прав как право на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22), а также права на неприкосновенность частной жизни (ст. 23).
Разъяснение Верховного Суда РФ о том, что доводы о наличии препятствий в пользовании предлагаемого к обмену жилым помещением, которые должны основываться на объективных, а не субъективных оценках, трактуется сегодня в следующем русле: «В таких случаях ответчику необходимо убедить суд в том, что обмен явным образом негативно скажется на качестве его жизни»[2]. Другими словами, препятствие в пользовании понимается не как объективная невозможность, а как субъективная оценка ответчиком удобств своего проживания в новом жилом помещении. Более того, отсутствие понимания, что же подлежит в данном случае защите и чьи интересы в большей степени ущемляются в данной ситуации, приводит к следующим выводам судов: ссылка истца на то, что совместное проживание в указанной квартире с ответчиком стало невозможным по причине несовместимости характеров и взглядов, различия жизненных позиций, отсутствия взаимопонимания, утраты уважения и доверия, финансовых разногласий, сама по себе является лишь факультативным признаком и, как следствие, не относится к обязательному признаку, при котором суд, действуя из баланса интересов сторон, обязан произвести обмен жилого помещения[3].
Рассмотрим некоторые примеры, в которых происходит оценка судами заслуживающих внимания доводов и законных интересов.
Так, в Апелляционном определении от 14 мая 2015 г. №33-16101 Московского городского суда поддержано решение суда первой инстанции, в соответствие с которым требование о принудительном обмене было удовлетворено. Судами было установлено, что ответчик, возражающий против принудительного обмена, сменил замки, проживал в помещении один, пользуясь всей площадью, предложенные различные варианты обмена отвергал, собственных вариантов для обмена не предлагал. Истица указывала, что проживание с ответчиком в одной квартире невозможно, а неоднократные обращения в органы внутренних дел, в орган опеки и попечительства с просьбами оказать содействие, с просьбами о помощи в реализации права проживать и пользоваться квартирой, в которой зарегистрирована с ребенком, результата не дали. Суды не приняли во внимание доводы ответчика об удаленности нового места жительства от места работы, а также о том, что обмениваемая квартира подлежит сносу, а значит, в ближайшее время ему будет предоставлено другое жилое помещение. В итоге, суды констатировали, что при таком обмене ущемления прав ответчика не имеется, так как площадь, на которую он подлежит выселению, больше, чем он занимает в спорной квартире[4].
Отрицательные решения судов по искам о принудительном обмене, как отмечается в специальных источниках, встречаются значительно чаще. Основным доводом к отказу выступает факт ухудшения жилищных условий, который не имеет законодательной дефиниции и трактуется судами «собирательно», исходя из многих положений жилищного законодательства и отдельных разъяснений высшей судебной инстанции[5]. В частности, к такому ухудшению относят уменьшение жилой площади[6], удаленность нового жилья от социальных объектов (детских садов, школ, медучреждений и т.д.) и остановок общественного транспорта, ветхость жилищного фонда, отсутствие удобств (лифта, мусоропровода) и т.д.[7]. Безграничность судейского усмотрения в данном случае ограничена, по сути, лишь одним фактором: нельзя считать ухудшением жилищных условий переезд из индивидуальной квартиры в комнату в коммунальной квартире, «поскольку при распаде семьи, повлекшем необходимость обмена, данные лица фактически уже не пользуются отдельной квартирой»[8].
Подводя итог рассмотрению законодательно закрепленной возможности учета судами заслуживающих внимания доводов и законных интересов применительно к требованиям о принудительном обмене, сформулируем основные выводы:
– субъективное право на принудительный обмен предоставлено с целью защиты неимущественного интереса, основанного на невозможности (по субъективным или объективным причинам) проживать совместно с ответчиком;
– законный интерес ответчика, подлежащий защите, основан на имущественных притязаниях по сохранению прежних условий проживания, основанных на противопоставлении с новыми обстоятельствами, объективно ухудшающими его уровень жизни в связи с переездом;
– отказывая в удовлетворении иска о принудительном обмене, суды должны понимать, что оставляют стороны в состоянии неразрешимого конфликта, вынуждая проживать вместе лиц, переставших быть членами одной семьи;
– оценивая ухудшение жилищных условий, необходимо принимать во внимание фактически сложившийся порядок пользования, а не гипотетический размер жилого помещения, получающийся в процессе математического деления площади квартиры на количество членов семьи. При этом норма предоставления в соответствующем населенном пункте должна быть выдержана.
Данный вывод основан на нескольких аргументах. Во-первых, речь идет о договоре социального найма, а не о праве собственности на жилое помещение. Поэтому, при предоставлении жилого помещения государство обязано обеспечить каждого члена семьи на каждого не менее нормы предоставления. Во-вторых, фактическое пользование, складывающееся при распаде семьи, учитывается судебной практикой при признании допустимости предоставления комнаты в коммунальной квартире. Не видим препятствий к тому, чтобы учитывать сложившийся порядок пользования и при определении площади того помещения, которое предоставляется при принудительном обмене, с учетом законодательного требования о норме предоставления.
– баланс интересов сторон, о котором неоднократно упоминается в судебных решениях, применительно к принудительному обмену, означает не только выяснение доводов ответчика, но и оценку доводов истца, поскольку его интерес основан на закрепленном субъективном праве, в защите которого не может быть отказано на основе лишь учета интересов нежелающего переезжать ответчика.
Интересно в свете изучаемой практики, привести пример схожих конструкций в зарубежных правопорядках. Верховный Суд Германии разбирался в делах, в которых ставился вопрос о расторжении договоров аренды жилых помещений со стороны собственника, которому жилое помещение было необходимо для собственного проживания, а арендаторы возражали против расторжения, ссылаясь на «неприемлемость для них такого расторжения». По одному из дел[9], суд иск о выселении отклонил. Расторжение договора для собственных нужд было признано обоснованным, но в силу неприемлемости для ответчицы такого расторжения суд решил, что арендные отношения должны быть продлены на неопределенный срок. В основе аргументации суда лежали такие заслуживающие внимания обстоятельства, как: переезд ответчицы в ее возрасте, смена привычной для нее среды проживания, а также заболевание старческой деменцией делают расторжение договора аренды для нее неприемлемым. Согласно заключению врача ответчица страдает деменцией, которая прогрессирует последние 1-2 года и она с трудом может ориентироваться и находить дорогу в новой обстановке, поэтому переезд мог бы сопровождаться ухудшением состояния ее здоровья. Во втором деле[10] при аналогичной аргументации арендатора, ссылавшегося на болезнь (деменция, алкоголизм), нуждаемость в социальном уходе, на наличие заключения врача о том, что вынужденный переезд мог бы значительно ухудшить его состояние здоровья, нижестоящие инстанции признали расторжение договора для собственных нужд и иск о выселении обоснованными. Доводы ответчика о неприемлемости расторжения договора аренды суды отклонили, посчитав, что в данном случае нет оснований ожидать существенного ухудшения здоровья или угрозы смерти.
Отправляя оба дела на новое рассмотрение для дополнительного выяснения обстоятельств, Верховный Суд Германии сформулировал следующие важные для нашего исследования выводы. Во-первых, судам необходимо выяснить наличие оснований неприемлемости расторжения договора аренды, констатировав, что поскольку как на стороне истцов, так и на стороне ответчиков имеются подлежащие защите конституционные права (собственность, здоровье), необходимо всеобъемлющее выяснение обстоятельств, а также тщательное взвешивание интересов сторон для определения того, чьи интересы перевешивают в каждом конкретном случае. Во-вторых, высшая судебная инстанция указала на необходимость отказа от использования обобщенных критериев, таких, как, например, определенный возраст или длительность арендных отношений. Возраст и привычка к определенному району могут иметь для разных людей различное значение и поэтому сами по себе не могут говорить о факте неприемлемости вынужденного переезда.
Подобной скрупулезности при учете конкретных жизненных обстоятельств стоит порекомендовать и российским судам.
Обращаясь ко второй ситуации, поименованной в нормах жилищного законодательства и допускающей учет заслуживающих внимания обстоятельств, следует отметить, что применение ч. 4 ст. 31 ЖК РФ практически остановилось в последние годы. Применительно к рассматриваемому случаю, прокомментируем, что подобное положение вещей достаточно легко прогнозировалось и вызвано непоследовательными решениями законодателя, на что нами неоднократно обращалось внимание [2; 3]. Суть проблемы заключается в следующем. Бывший член семьи, не имея возможности проживать в другом жилом помещении, вправе обратиться в суд с требованием о сохранении права проживания в квартире собственника на определенный срок. Суд, учитывая поименованные в ЖК обстоятельства (отсутствуют основания приобретения или осуществления права пользования иным жилым помещением, имущественное положение бывшего члена семьи собственника жилого помещения), а также иные заслуживающие внимания обстоятельства, может принять решение о сохранении права проживания на определенный срок. Вместе с тем, данное право, установленное судом, прекращается в том случае, если право собственности на указанное помещение переходит к другому лицу. Другими словами, в конфликтной ситуации, когда собственник желает выселить бывшего члена семьи, а суд сохраняет за последним право проживания на определенный срок, собственнику достаточно зарегистрировать переход права собственности на жилое помещение за другим лицом (например, подарить квартиру своим родителям), и решение суда о сохранении права пользования уже не будет иметь никакого юридического значения.
Ради справедливости, отметим, что отдельные положительные судебные решения для бывших членов семьи собственника жилого помещения, имеют место. Так, апелляционным определением Московского областного суда от 19.03.2013 года по иску о признании утратившим право пользования служебным жилым помещением, снятии с регистрационного учета за ответчиком сохранено право пользования квартирой на срок 1,5 года, по истечении данного срока он подлежит снятию с регистрационного учета по данному адресу, поскольку доводы ответчика о нуждаемости в спорном жилом помещении, а также о невозможности из-за недостатка денежных средств обеспечить себя иным жилым помещением, заслуживают внимания[11]. Более того, суды необоснованно возлагают обязанность доказывания отсутствия заслуживающих внимания обстоятельств на истца: в удовлетворении исковых требований в части выселения из квартиры отказано, так как истцом не представлено доказательств того, что у ответчика имеются основания приобретения или осуществления права пользования иным жилым помещением, тогда как его имущественное положение и другие заслуживающие внимания обстоятельства не позволяют ему обеспечить себя иным жилым помещением, в связи с чем ответчику продлен срок пользования спорным жилым помещением[12].
Таким образом, незначительность применения ч. 4 ст. 31 ЖК РФ в части сохранения права проживания в жилом помещении за бывшим членом семьи на определенный срок, не дает в полной мере оценить содержание, вкладываемое судами в термин «заслуживающие внимание обстоятельства», применительно к анализируемому случаю. Но очевидно, что речь не должна идти об имущественном положении и факте отсутствия другого жилого помещения, так как данные причины поименованы в ст. 31 ЖК РФ наряду с иными заслуживающими внимания обстоятельствами. Вероятнее всего, речь идет о болезни самого бывшего члена семьи или его близких родственников, тяжелом стечении жизненных обстоятельств, которые препятствуют переезду или приобретению прав на другое жилое помещение.
Помимо указанных случаев, в которых судам предоставлена значительная свобода в трактовке заслуживающих внимания обстоятельств, в нормах жилищного и гражданского законодательства, регулирующих жилищные отношения, нередко указаны различного рода обстоятельства, которые являются «извинительными» и заслуживающими вниманиям для разрешения того или иного спора. Например, решение не сдавать никому свое жилое помещение по договору коммерческого найма на срок не менее года, является уважительной причиной для отказа в пролонгации договора с прежним нанимателем на новый срок. Интересно, что данное правило, прямо закрепленное в нормах российского законодательства, которое можно признать вполне логичным, лишь только обсуждается, например, в праве Великобритании. Так, предлагается отменить в будущем ст. 21 Закона о жилье 1988 года (HousingAct 1988), которая позволяет арендодателю отказаться без объяснения причин от продолжения арендных отношений и потребовать освободить арендованное имущество после окончания срока аренды при условии, что он предварительно уведомил арендатора за 2 месяца до выселения. Предполагается, что после внесения изменений в законодательство арендодатель обязан будет указать конкретную причину (например, нарушение договора арендатором, желание арендодателя самостоятельно использовать сданное в аренду имущество).
В завершении исследования вопроса об учете конкретных жизненных обстоятельств, а также законных интересов при разрешении жилищных споров следует отметить, что российская правоприменительная практика не выглядит устоявшейся и однозначной. Выскажем надежду, что приведенные в рамках данной работы оценки и сформулированные выводы привлекут внимание исследователей к обозначенной проблематике и послужат основой для продолжения обсуждения указанных вопросов.
