Юридические нормы, находясь в фокусе ключевых проблем правоведения, эволюционировали на протяжении всего периода их исследования. Менялись подходы к их рассмотрению, в том числе как через призму определения их места в кругу иных социальных норм (политических, религиозных, технических и иных), так и соотношения со специальными их разновидностями (исключениями, дополнениями, отсылками и пр.). При этом особенные средства фиксации правил поведения зачастую рассматривались как компоненты правового воздействия, но не относились непосредственно к типам и видам правовых предписаний, регулирующих отношения в обществе.
Тем не менее, появление и последующее активное использование в нормах законодательства уточнений, дополнений, корректировок, изъятий, предусматривающих иной, отличный от общеустановленного правовой порядок, актуализировало обращение ученого сообщества к проблематике оговорок в целом, и норм-оговорок – в частности. Интересным в этой связи выступает рассмотрение природы нормы-оговорки, с учетом соотнесения ее с основополагающими качествами нормы права, которая должна иметь характер общеобязательности, строгой определенности, стабильности и пр.
В отечественной правовой мысли одним из первых предложил дефиницию оговорки к актам законодательства И. Д. Шутак. Автор считает, что это «социально-обусловленное, имеющее специальную нормативно-лексическую форму условия (заявление, положение), которое частично изменяет содержание или объем действия нормы закона, создает новый правовой режим, выступает формой согласования интересов и порождает определенные правовые последствия» [13, с. 10]. Принимая во внимание, что И. Д. Шутак выступил новатором исследования данного сложного юридического феномена, сам по себе факт формулирования дефиниции не может не вызывать позитивной реакции. Однако содержательная составляющая этой дефиниции, полагаем, может быть уточнена по нескольким основаниям.
Первое что обращает на себя внимание – это позиционирование оговорки как условия изменения нормы права. В таком контексте она сама должна выступать либо частью данного правового предписания (например, диспозицией), либо полностью являться неким альтернативным правилом поведения. Полагаем, что воспринимать все оговорки в законодательстве исключительно в качестве особенных диспозиций было бы неправильным, поскольку законодательные акты содержат немало оговорок-принципов[1], оговорок-наименований статей[2], и даже оговорок-наименований нормативных правовых актов[3].
Второй аспект, который обратил на себя наше внимание в высказывании И. Д. Шутака, обусловлен позиционированием оговорок в качестве средства создания нового правового режима. Правовой режим, в нашем понимании[4], тем более новый, должен отличаться от существующего порядка регулирования общественных отношений несколькими фундаментальными условиями. Во-первых, кардинально иным, и при этом сочетающимся набором используемых средств, методов и технологий правового регулирования. Так, сочетание юридических средств как признак правового режима обоснован в работе профессоров Н. И. Матузова и А. В. Малько [4, c. 17–18]. Норма-оговорка, хотя и содержит в себе изъятие и (или) дополнение, но все же опирается на базовое предписание, реализуется в рамках установленного порядка. Во-вторых, правовой режим должен быть образован совокупностью норм права (они, по верному выражению Г. С. Беляевой, составляют его основу [2, с. 25]), при этом не только нормами-оговорками, а еще и нормами-принципами, нормами-аксиомами и пр.
Одной из наиболее распространенных точек зрения в отечественной и зарубежной науке [14, 15, 16], является рассмотрение оговорок как элемента юридической техники, без позиционирования в качестве особой нормы права. Так, близким к обозначенной позиции является мнение М. Л. Давыдовой, согласно которому оговорка в праве может рассматриваться в качестве определенной части содержания юридического предписания [11, c. 26]. Профессор А. Г. Репьев пишет о том, что оговорка характеризуется факультативностью и конкретизирующим свойством, имеет нормативно-обязывающий характер, а в качестве ее функций обозначены «дифференциация и индивидуализация правового регулирования, согласование интересов участников правоотношений» [6, c. 25]. Как нами ранее обозначалось, работы, посвященные непосредственно рассмотрению правовых норм, являющихся по своей сути оговорками, крайне редки. Следует в целом признать, что профессора М. Л. Давыдова, А. Г. Репьев, И. Д. Шутак также феномен «оговорка» воспринимали в большей степени как технико-юридический прием [13, с. 3]. Это объясняет несколько зауженный характер юридической природы оговорки, которая на наш взгляд:
во-первых, вполне может быть рассмотрена как самостоятельная разновидность специального правового предписания, то есть в качестве вида нормы права;
во-вторых, безусловно имеет больший потенциал, чем только лишь дифференциация и индивидуализация (аналогичной позиции, связывающей правовую оговорку преимущественно с тенденцией дифференциации правового регулирования, придерживается Р. С. Кашанский [3, с. 27–28]).
Остановимся более подробно на аргументации выдвинутой гипотезы.
Относительно первого момента, укажем, что для обеспечения конкретизации, детализации правового регулирования, устоявшейся практикой законодательных органов является использование норм-изъятий, норм-дополнений и пр. К примеру, согласно требованиям Федерального закона от 6 апреля 2011 года № 63-ФЗ «при подписании электронной подписью пакета электронных документов каждый из электронных документов, входящих в этот пакет, считается подписанным электронной подписью того вида, которой подписан пакет электронных документов»[5]. Однако в тексте этой же статьи присутствует норма-оговорка «исключение составляют случаи, когда в состав пакета электронных документов лицом, подписавшим пакет, включены электронные документы, созданные иными лицами (органами, организациями) и подписанные ими тем видом электронной подписи, который установлен законодательством Российской Федерации для подписания таких документов»[6].
Подобные разновидности специальных правовых установлений, по мнению А. Г. Репьева, И. Н. Сенякина, А. Ф. Черданцева и других, регулируют не родовые общественные отношения, а видовые, то есть более узкие [7, с. 50–53; 9, с. 43; 12, с. 128]. Вместе с тем, участвуя в правовом регулировании, они устанавливают сферу действия общих норм, детализируют механизмы регламентации через дополнительные элементы, стороны, которые входят в подвид общественных отношений. Эту тенденцию подметил еще в советское время С. С. Алексеев, указав, что «развитие специализации права состоит в том, что общие предписания обрастают конкретизирующими положениями, и, таким образом, постепенно формируются самостоятельные правовые общности» [1, с. 111].
Относительно второй части выдвинутой нами гипотезы, убеждены, что потенциал норм-оговорок значительно шире и не ограничивается дифференциацией и индивидуализацией. Нормы-оговорки – полноценный инструмент правового регулирования, посредством которого законодатель реализует и общеохранительное, и общедозволительное правовое воздействие. Подтверждением сказанному служат нормативные правовые акты, в наименовании которых содержатся оговорки. Полагаем, прибегая к такому технико-юридическому варианту формулирования наименования, орган правотворчества показывает, что акт в целом направлен на видовые отношения (вытекающие из родовых), но их регулирование будет проходить в рамках всех имеющихся средств и технологий юридического воздействия. В подобных актах есть место и ограничительному регулированию, и стимулирующему, в нем предусмотрено как правовое поощрение, так и юридическая ответственность. К примеру, постановление Правительства РФ от 22 июня 2006 г. № 390 хотя содержательно и выполнено в рамках детализации, конкретизации родовых общественных отношений (вещевое обеспечение военнослужащих), но по своему функциональному назначению регулирует видовую разновидность данных отношений, а именно – складывающихся в мирное время[7]. При этом, образовавшись как совокупность норм-оговорок (предусматривающих юридические правила исключительно для мирного времени), по своей структуре и наполнению нормативный правовой акт логически непротиворечив, объемен, содержит соответствующий дефинитивный аппарат, механизм реализации правовых предписаний, гарантии их действия и пр.
Нормам-оговоркам, как видовой разновидности правовых норм, присущи основные признаки родового явления, но также и характерны специфические черты. Так, по нашему мнению, существенными качествами норм-оговорок является:
а) их содержанием выступает устоявшаяся лексическая конструкция, служащая сигнализатором для адресата нормативного предписания и указывающая на дальнейшее уточнение, дополнение или изъятие из существующего порядка правового регулирования: «в части, касающейся»[8], «если иное не предусмотрено законодательством»[9], «в случае, если»[10], «при наличии уважительных причин»[11], «при условии»[12] и многие другие [8, с. 76; 10, с. 35];
– возникновение на основе не только закономерностей развития общества и государства, что определено усложнением общественных отношений и их юридической природой как правил поведения, но и с учетом объективных законов природы, факторов окружающей среды, естественных условий проживания. Так, бурение скважин на основании разработанного рабочего проекта происходит как на основании данных о их назначении, но и с оговоркой – при наличии сведений о «плотности бурового раствора, отличающейся от предусмотренной в рабочем проекте в пределах +/- 0,3 г/см3 (кроме случаев ликвидации газонефтеводопроявлений и осложнений)»[13];
– целью установления норм-оговорок является достижение максимального уровня удовлетворения потребностей субъектов, путем согласования их интересов. К примеру, несмотря на то, что при обнаружении недостатков товара, которые не были «оговорены продавцом», у покупателя имеется возможность соразмерного уменьшения покупной цены, часть 2 ст. 475 Гражданского кодекса Российской Федерации (части второй) предусматривает и норму-оговорку: «в случае существенного нарушения требований к качеству товара <…> покупатель вправе по своему выбору отказаться от исполнения договора купли-продажи и потребовать возврата уплаченной за товар денежной суммы»[14];
– являются акцессорным элементом правового регулирования, поскольку применяются лишь в совокупности с основными (базовыми) юридическими установлениями, при отсутствии которых теряют свое регулятивное свойство. В этом проявляется служебная роль норм-оговорок, поскольку они воздействуют на общественные отношения в совокупности с иными (в первую очередь с генеральными) предписаниями, дополняя, конкретизируя их положения. Это может происходить и путем уточнения круга регулируемых отношений, и корректируя условия действия базового предписания, и устанавливая изъятия относительно отдельных субъектов, подпадающих под действие базовой нормы и пр. К примеру, потерпевшему, в рамках расследования возбужденного уголовного дела разрешается «знакомиться по окончании предварительного расследования, в том числе в случае прекращения уголовного дела, со всеми материалами уголовного дела, выписывать из уголовного дела любые сведения и в любом объеме, снимать копии с материалов уголовного дела, в том числе с помощью технических средств»[15]. Однако «в случае, если в уголовном деле участвует несколько потерпевших, каждый из них вправе знакомиться с теми материалами уголовного дела, которые касаются вреда, причиненного данному потерпевшему»[16];
– взаимодействуют с иными технико-юридическими средствами и приемами правового регулирования (отсылками, ссылками, примечаниями и пр.), нередко приобретаю юридическую оболочку последних. Так, норма-оговорка, регламентирующая порядок отбывания наказания в местах лишения свободы, сопряжена с положениями иной статьи нормативного правового акта и поэтому выполнена в виде отсылочного предписания: «порядок отбывания наказания осужденных в обычных, облегченных и строгих условиях в части, касающейся расходования средств на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости, количества и вида свиданий, количества посылок, передач и бандеролей, определяется статьей 125 настоящего Кодекса»[17];
– характеризуются особым набором средств и способов, направленных на осуществление и реализацию нормы-оговорки, образующих в конечном итоге полноценную систему организационно-правовых мероприятий. К примеру, «для удостоверения иных не предусмотренных настоящей статьей обстоятельств оформляются акты общей формы и другие акты. Порядок составления актов определяется правилами перевозок грузов железнодорожным транспортом, правилами перевозок»[18]. Речь может идти об оформлении документов, касающихся оформления нарушений грузоперевозок, либо выполнения данной работы не на должном уровне.
В свете сказанного, норма-оговорка может быть определена как разновидность нормативного предписания, являющаяся следствием специализации правил поведения, закрепляющая изъятия и (или) дополнения в правовом регулировании, а также конкретизирующая и детализирующая данный процесс, путем установления связи узкого (адресного) предписания с генеральной нормой поведения.
