В ХХ в. международным сообществом признается необходимость принципиально иного, чем к взрослым, отношения к детям, приоритет положения и интересов детей, их значимость для благополучия и выживания всего человечества. В международно-правовых актах в области прав человека говорится о том, что дети достойны лучших условий существования, заботы и всесторонней защиты со стороны любого государства. Идея бережного отношения к детям, особой защиты, заботы и специальной охраны ввиду их физической и умственной незрелости получила развитие в специальных документах, посвященных правам и интересам детей: Декларации прав ребенка, принятой Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН в 1959 г.[1], Конвенции ООН о правах ребенка 1989 г. (именуемой «Мировой конституцией прав ребенка»)[2], Всемирной декларации об обеспечении выживания, защиты и развития детей 1990 г.[3] и других международно-правовых актах.
В Декларации прав ребенка, где впервые был использован термин «интересы ребенка», утверждается необходимость их наилучшего обеспечения. В Принципе 2 Декларации говорится: «Ребенку законом и другими средствами должна быть обеспечена специальная защита и предоставлены возможности и благоприятные условия, которые позволяли бы ему развиваться физически, умственно, нравственно, духовно и в социальном отношении здоровым и нормальным путем в условиях свободы и достоинства. При издании с этой целью законов главным соображением должно стать наилучшее обеспечение прав ребенка».
Конвенция о правах ребенка в п. 1 ст. 3 провозглашает: «Во всех действиях в отношении детей, независимо от того, предпринимаются они государственными или частными учреждениями, занимающимися вопросами социального обеспечения, судами, административными или законодательными органами, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению прав ребенка».
В международно-правовых актах, устанавливающих стандарты отправления уголовного правосудия в отношении несовершеннолетних нашла воплощение идея бережного и снисходительного по отношению к неразвитой в социальном и правовом отношении личности несовершеннолетнего правонарушителя, его особой защиты, заботы, правовой и социальной поддержки, содействия, направленного на его реинтеграцию в общество. Так, Минимальные стандартные правила отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила)[4] – в качестве главной цели определяют создание дружественного по отношению к несовершеннолетнему правосудия, содействующего его благополучию.
В связи с эмоциональной, духовной и интеллектуальной незрелостью несовершеннолетних, обусловливающей неспособность самостоятельно и в полной мере защищать свои права и законные интересы, относительно сферы уголовного правосудия международно-правовыми стандартами предусмотрены гарантии, обеспечивающие режим повышенной защиты прав и законных интересов несовершеннолетних. В юридической литературе по поводу установления режима повышенной защиты прав и законных интересов несовершеннолетних отмечается, что в международном праве эта идея является основной, выступающей в качестве принципа отправления правосудия в отношении несовершеннолетних [3, с. 37].
Отечественное уголовное судопроизводство традиционно включало особые правила производства в отношении несовершеннолетних с более высокой, чем для взрослых степенью защиты их прав и законных интересов. В настоящее время особенностям производства по уголовным делам в отношении несовершеннолетних посвящена гл. 50 УПК РФ[5]. На необходимость особого подхода правоприменителя к производству по уголовным делам в отношении несовершеннолетних обращается внимание в приказах Генерального прокурора РФ[6], решениях Верховного Суда РФ. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 1 февраля 2011 г. № 1[7] содержатся предписания о том, что при рассмотрении уголовных дел в отношении несовершеннолетних наряду с соблюдением уголовного и уголовно-процессуального законодательства РФ надлежит учитывать положения международно-правовых актов в области прав несовершеннолетних (п. 2); что «правосудие в отношении несовершеннолетних правонарушителей должно быть направлено на то, чтобы применяемые к ним меры воздействия обеспечивали максимально индивидуальный подход к исследованию обстоятельств совершенного деяния…, обеспечивали их ресоциализацию…» (п. 4). Предусматривается также необходимость специализации судей по делам несовершеннолетних и их профессиональной компетентности «путем обучения и переподготовки не только по вопросам права, но и по вопросам педагогики, социологии, подростковой психологии, криминологии, виктимологии, применения ювенальных технологий, используемых в рамках процессуального законодательства. В этой связи рекомендовать судам также внедрять современные методики индивидуальной профилактической работы с несовершеннолетними обвиняемыми и подсудимыми» (п. 4).
Тем не менее, с сожалением приходится констатировать, что международные стандартные правила производства по делам в отношении несовершеннолетних реализуются в уголовном процессе РФ не в полной мере [8, с. 111].
Так, в соответствии с Конвенцией о правах ребенка, Пекинскими правилами производством по таким делам должны заниматься учреждения, «имеющие непосредственное отношение к детям» со специалистами с высоким уровнем знаний в вопросах права, педагогики, социологии, психологии. Однако до настоящего времени предварительное расследование и судебное разбирательство в отношении несовершеннолетних осуществляется теми же органами расследования и судами, что и в отношении взрослых. При этом в досудебном производстве допускается возможность расследования уголовных дел в форме дознания дознавателями (ст. 151, 420 УПК РФ). Как правильно в этой связи заметил С. В. Тетюев, при осуществлении расследования в форме дознания не может обеспечиваться выполнение обозначенных в международно-правовых актах задач воспитательного воздействия на несовершеннолетнего, максимальной индивидуализации правосудия с учетом особенностей личности несовершеннолетнего [15, с. 11]. Что касается судебных стадий, то в аспекте проблемы особого, по сравнению с участием взрослых, правосудия нельзя не отметить Постановление Конституционного Суда РФ от 22 мая 2019 г. № 20-П, в котором Конституционный Суд РФ признал не противоречащим Конституции РФ п. 2.1 ч. 2 ст. 30 УПК РФ как допускающий возможность рассмотрения судом с участием присяжных заседателей уголовного дела по обвинению в совместном совершении преступления лица, достигшего к моменту его совершения совершеннолетия, и несовершеннолетних лиц в случае, если суд придет к выводу о невозможности выделения уголовного дела в отношении несовершеннолетних в отдельное производство[8]. Таким образом, Конституционным Судом РФ фактически признается приоритет права на разбирательство судом с участием присяжных заседателей над правом несовершеннолетнего лица на особый, включающий дополнительные гарантии с учетом его возраста, суд. Как представляется, разбирательство в суде с участием присяжных заседателей (лиц, не обладающих одновременно знаниями и профессиональной компетентностью по вопросам права и ювенальных технологий, педагогики, социологии, подростковой психологии, криминологии, виктимологии) вряд ли соответствует критериям «дружественного» по отношению к несовершеннолетнему правосудия.
Относительно сложившейся в современном отечественном уголовном судопроизводстве ситуации следует признать, что идеи особого, по сравнению со взрослыми, подхода к несовершеннолетним при производстве по уголовным делам – охранительная ориентация, социальная насыщенность, конфиденциальность, индивидуализация судебного процесса – отошли на второй план, единая концепция модели «дружественного» по отношению к несовершеннолетнему правосудия не сложилась [11, с. 15-18]. В практической деятельности главным для органов расследования и суда при производстве по уголовным делам, в том числе, в отношении несовершеннолетних, является раскрытие преступлений и наказание виновных [9, с. 60].
Проблему отступления от принципа особой, повышенной защиты прав и законных интересов несовершеннолетнего в сфере уголовного судопроизводства можно проследить на примере реализации института законного представительства. Данный институт – одна из гарантий защиты интересов несовершеннолетнего, основанная на его потребности в нравственной (психологической) поддержке и помощи со стороны семьи. Несовершеннолетние в силу особенностей интеллектуального, физиологического, психологического развития, отсутствия жизненного опыта и знаний, незрелого возраста, не сформировавшихся систем жизненных ценностей и приоритетов, убеждений, взглядов и установок, оказавшись в сложной ситуации отношений с представителями органов расследования и суда, не способны в полной мере осознавать происходящее, воспользоваться своими правами, действовать в соответствии со своими законными интересами [7, с. 48].
Международно-правовыми актами и уголовно-процессуальным законом РФ предусматривается участие законного представителя в сфере уголовного судопроизводства. Так, согласно ст. 7.1 и 15. 2 Пекинских правил должно обеспечиваться право несовершеннолетнего на присутствие родителей или опекунов на всех этапах судебного разбирательства, а компетентные органы должны наделяться полномочиями требовать присутствия этих лиц; ст. 48 УПК РФ устанавливает обязательное участие законного представителя по уголовным делам о преступлениях, совершенных несовершеннолетними. «Целью законного представительства несовершеннолетних является защита прав и охраняемых законом интересов в широком смысле, которая включает меры, направленные на реализацию (осуществление) прав ребенка, на недопущение нарушения его прав и охраняемых законом интересов третьими лицами, на осуществление принадлежащего несовершеннолетнему права в его интересах, наконец, на защиту уже нарушенного права или охраняемого законом интереса», – пишет Д. Г. Попова [14, с. 95]. При этом закон устанавливает, что родители и лица, их заменяющие не только вправе, но и обязаны защищать права и законные интересы несовершеннолетних (п. 1 ст. 64, п. 1 ст. 56 Семейного кодекса РФ[9]).
Законное представительство несовершеннолетних в соответствии с российским законодательством представляет собой межотраслевой правовой субинститут, имеющий определенные виды в зависимости от отраслевой принадлежности [6, с. 13-14]. В юридической литературе активно исследуется широкий круг вопросов, связанных с участием законного представителя в сфере уголовного судопроизводства, мы же остановимся на проблеме участия лиц, которые могут выступать в качестве законных представителей.
Международное и российское право исходит из того, что родители и именно родители (в соответствующих случаях – опекуны), как самые близкие люди, несут основную ответственность за воспитание и развитие своих детей и наделяются правом представлять интересы своих детей. Так, в соответствии с п. 1 ст. 63 Семейного кодекса РФ «родители являются законными представителями своих детей и выступают в защиту их прав и интересов в отношениях с любыми физическими и юридическими лицами, в том числе в судах, без специальных полномочий». По смыслу закона родители имеют преимущественное право на воспитание и представительство интересов своих детей перед всеми другими лицами. Презумпция преимущества родительских прав представлять интересы своих детей обусловливается тем, что только родитель, как пишет О. Ю. Ильина, может определить этот интерес [5, с. 73-74]. В сфере уголовного судопроизводства согласно п. 12 ст. 5 УПК РФ в качестве законных представителей могут выступать родители, усыновители, опекуны, попечители несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого либо потерпевшего, представители учреждений и организаций, на попечении которых находится несовершеннолетний подозреваемый, обвиняемый или потерпевший.
Перечень лиц, указанных в п. 12 ст. 5 УПК РФ является исчерпывающим. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 01 февраля 2011 г. № 1 содержится разъяснение, согласно которому, если несовершеннолетний подсудимый не имеет родителей и проживает один или у лица, не назначенного надлежащим образом его опекуном или попечителем, в суд в качестве его законного представителя вызываются представитель органа опеки и попечительства. В юридической литературе справедливо высказывается сомнение по поводу того, что представители органа опеки и попечительства, являясь для несовершеннолетнего посторонними лицами, вряд ли окажут ему моральную и психологическую помощь, в которой он нуждается, и в полной мере будут представлять его интересы [10, с. 24; 13, с. 202]. Мы разделяем позицию о дополнении в п. 12 ст. 5 УПК РФ перечня лиц, которые могут участвовать в качестве законных представителей по делам несовершеннолетних [1, с. 8-9], а именно: включении таких близких родственников как дедушки, бабушки, совершеннолетние братья и сестры, полнородные совершеннолетние братья и сестры родителей, а также лиц, заменяющих родителей[10], определив, как, например, в Республике Татарстан[11], что это законные представители несовершеннолетнего, а также совершеннолетние родственники и иные лица, сопровождающие несовершеннолетнего с согласия или по поручению его родителей (законных представителей), выраженному в устной или письменной форме.
По действующему Семейному кодексу РФ оба родителя, и мать, и отец обладают равными полномочиями на законное представительство. Причем, не имеет значения, состоят ли они в зарегистрированном браке или не состоят, правовое значение для отказа следователем (дознавателем) или судом одному из родителей (либо обоим) в праве на законное представительство может иметь только лишение родительских прав на основании состоявшегося решения суда. При усыновлении правовой режим законного представительства аналогичный.
Несколько иной характер имеет основание возникновения обязанностей перед подопечным несовершеннолетним, когда он не имеет родителей и находится под опекой или попечительством. Опека устанавливается над малолетними (т. е. лицами, не достигшими возраста четырнадцати лет) и над гражданами, признанными судом недееспособными вследствие психического расстройства (ч. 1 ст. 32 ГК РФ[12]). Поскольку опека над малолетним прекращается по достижении им возраста четырнадцати лет, по смыслу закона законным представителем подозреваемого (обвиняемого, подсудимого) не может являться опекун. При этом осуществлявший обязанности опекуна, становится попечителем несовершеннолетнего без дополнительного решения об этом (ч. 2 ст. 40 ГК РФ). Попечительство в соответствии со ст. 33 ГК РФ устанавливается над несовершеннолетними в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, а также над гражданами, ограниченными судом в дееспособности вследствие злоупотребления спиртными напитками или наркотическими средствами решением органа опеки и попечительства. Такое решение является административным актом, порождающим обязанности опекуна или попечителя над подопечными (представляемыми).
Несмотря на то, что оба родителя, если они не лишены родительских прав, имеют право без специальных полномочий представлять интересы своих детей, при производстве по уголовным делам вопрос о том, кто из них будет выступать в качестве законного представителя, зависит от усмотрения представителя органа расследования. От усмотрения следователя (дознавателя) зависит и момент включения законного представителя в уголовно-процессуальные правоотношения. Исходя из положений УПК РФ, предусматривающих обязательное участие законного представителя с момента допроса несовершеннолетнего в качестве подозреваемого (обвиняемого), на практике до появления соответствующего статуса у несовершеннолетнего вопрос об участии законного представителя не решается. Такая ситуация, на наш взгляд, обусловливается трактовкой положения п. 1 ст. 426 УПК РФ: «… законные представители несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого допускаются к участию в уголовном деле на основании постановления следователя, дознавателя». Полагаем, что в интересах несовершеннолетнего необходимо предусмотреть в законе возможность участия законного представителя в уголовном деле не с момента первого допроса несовершеннолетнего в качестве подозреваемого (обвиняемого), а раньше – с момента вовлечения несовершеннолетнего в уголовно-процессуальные отношения.
В советский период некоторыми авторами высказывались суждения о том, что законные представители всегда заинтересованы в определенном исходе дела – не привлечении их детей к уголовной ответственности – и в их присутствии несовершеннолетние «не склонны к даче правдивых показаний», поэтому предлагалось не допускать их присутствия при проведении допросов [4, с. 12; 12, с. 120]. В настоящее время также высказываются предложения о допуске законного представителя несовершеннолетнего подозреваемого (обвиняемого), при условии, если это не противоречит решению задач в ходе расследования уголовного дела (получение достоверной информации по делу, исключение препятствий при осуществлении расследования), о выборе «наилучшего претендента» на роль законного представителя [2, с. 5; 16, с. 81]. Так, А. Б. Шлипкина предлагает для определения наилучшего претендента в законные представители составлять «карту законного представителя», отражающую сведения о характеристике личности претендентов в законные представители [17, с. 114].
Рассматриваемая проблема участия законного представителя связана с вопросом о возможности его отстранения от участия в уголовном деле.
Согласно Пекинским правилам отстранение от участия в деле родителей возможно при условии, «если имеются основания полагать, что это необходимо в интересах несовершеннолетнего» (ст. 15.2). В официальном комментарии разъясняется, что к такому условию следует относить проявление враждебного отношения к несовершеннолетнему, т. е. здесь делается акцент на содержании личных взаимоотношений между родителями и ребенком, конфликте интересов в семье, среди близких людей [15, с. 11]. В соответствии с положениями УПК РФ, регулирующими отстранение от участия в уголовном деле законного представителя (как правило, родителя несовершеннолетнего), оценка интересов несовершеннолетнего – прерогатива следователя (дознавателя), судьи (ч. 4 ст. 426, ч. 2 ст. 428). В соответствии с правовыми позициями Верховного Суда РФ, являющимися обязательными для правоприменителя, к действиям законного представителя, наносящим ущерб интересам несовершеннолетнего подсудимого, наряду с другими обстоятельствами следует относить: злоупотребление процессуальными и иными правами, создание препятствий для выяснения обстоятельств, имеющих значение для дела, а также совершение несовершеннолетним преступления в отношении законного представителя [18, с. 125-129]. На наш взгляд, такой широкий подход к определению обстоятельств, наносящих вред интересам несовершеннолетнего, неопределенность формулировки «злоупотребление процессуальными и иными правами, создание препятствий для выяснения обстоятельств, имеющих значение для дела» не согласуются со стандартом учета интересов несовершеннолетнего, обеспечения благополучия несовершеннолетнего в виде нравственной поддержки, психологической помощи преимущественно со стороны семьи и близких.
В завершение хотелось бы сказать следующее. Несмотря на отсутствие единой концепции «дружественного» к несовершеннолетнему правонарушителю правосудия, принцип особой защиты его прав и законных интересов должен обеспечиваться в отечественном уголовном судопроизводстве как законодателем, посредством установления действенных правовых гарантий, так и правоприменителем. Одной из таких гарантий является институт законного представительства. Оба родителя (и мать, и отец) имеют преимущественное право на участие в уголовном деле в качестве законных представителей, а при невозможности их участия должны приглашаться в качестве законных представителей лица их заменяющие.
