Согласно устоявшейся в криминологической науке точке зрения, криминальный профессионализм представляет собой особый вид преступной деятельности, являющейся для субъекта совершения преступлений источником средств существования, требующей необходимых преступных знаний, умений и навыков и обусловливающей наличие контактов с антиобщественной средой [7, с. 21–31]. Так, в настоящее время криминальный профессионализм и в целом профессиональная преступность характеризуются рядом признаков, таких как восприятие преступной деятельности в качестве средства для извлечения дохода, наличие криминальной специализации, квалификации и связей с преступной средой, необходимых для совершения преступлений [6, с. 13–17]. Вследствие этого можно заключить, что профессиональная преступность качественно отличается от других видов преступности, что позволяет говорить о самостоятельном причинном комплексе данного вида преступлений.
Причинный комплекс профессиональной преступности, по справедливому замечанию профессора В. И. Омигова, является весьма многообразным [12, с. 54–58]. Однако ввиду того, что профессиональная преступная деятельность характеризуется систематичностью, постоянством и особой протяжённостью во времени, причины, факторы и условия роста криминального профессионализма существенно отличаются от детерминант других видов преступности. Вследствие того, что преступная деятельность корыстной и (или) корыстно-насильственной направленности приобретает профессиональный характер именно в результате своей систематичности, повторности, условно детерминанты профессиональной преступности можно разделить на две группы.
В первую группу входят «традиционные» детерминанты преступной деятельности, обуславливающие совершение преступником его первого преступления, поскольку без совершения первого преступления лицо никогда не совершит второе, третье, четвёртое и т. д., а значит, и не приобретёт необходимые криминальные знания, умения и навыки – криминальные специализацию и квалификацию. В эту группу детерминант можно включить противоречия в сфере экономических отношений, низкий уровень доходов населения, безработицу, социальное неравенство, утрату населением традиционных духовно-нравственных ценностей, недостатки системы воспитания и т. д. Указанные детерминанты хорошо изучены криминологической наукой и влияют в целом на рост общеуголовной, а не только профессиональной преступности в стране. В этой связи стоит подчеркнуть, что именно профессиональный характер преступная деятельность приобретает в результате влияния другой группы детерминант – специального причинного комплекса, обуславливающего совершение преступления не разово, а систематически – продолжение криминальной деятельности с целью извлечения дохода на постоянной основе. Эта группа детерминант, в свою очередь, является недостаточно изученной, что также определяет актуальность представленного исследования, вследствие чего считаем необходимым сосредоточить своё внимание именно на данном причинном комплексе.
Итак, в качестве одной из ключевых детерминант роста этого вида преступности, в первую очередь, выделим отсутствие надёжных правовых, организационно-управленческих и иных механизмов защиты от преступных посягательств «профессионалов», в том числе недостатки действующего законодательства РФ, регулирующего вопросы привлечения к уголовной ответственности преступников-профессионалов и назначения им наказания, соизмеримого с характером и степенью общественной опасности совершаемых ими преступлений. Полагаем, что отсутствие надлежащих механизмов защиты от таких общественно опасных посягательств в сознании лиц, уже ставших на преступный путь, создаёт ощущение безнаказанности и беспрепятственности продолжения осуществления такой антиобщественной деятельности, способствует укреплению и росту криминального профессионализма при совершении каждого последующего преступления. Многие современные учёные также выделяют существование обозначенной проблемы. Так, например, Н. С. Забелич и А. А. Артемьев, справедливо отмечают, что в настоящее время в России нет стройной, разработанной системы мероприятий, охватывающих всю проблему профилактики профессиональной преступности, а планируемые правоохранительными органами отдельные мероприятия не имеют комплексного характера и не всегда согласовываются с органами юстиции, прокуратуры, иными государственными органами, что влияет на рост указанной разновидности преступности [3, с. 72–74]. Другие исследователи также отмечают, что правоприменительная деятельность современных органов внутренних дел требует сегодня улучшения, указывая, что каждый третий случай грабежа, разбоя своевременно не раскрывается, в результате чего виновные продолжают совершать преступления, «наращивая» криминальный опыт [10, с. 49–53]. Иные большее внимание уделяют недостаткам правовых мер противодействия профессиональной преступности, например, выделяя отсутствие в действующем УК РФ «специальной статьи» для преступников-профессионалов, а равно и специального перечня преступлений, подпадающих под определение понятия профессиональной преступной деятельности [4, с. 102–104].
Как видим, мнения отдельных современных исследователей подтверждают нашу точку зрения. Вследствие чего укажем, что отсутствие надёжных правовых, организационно-управленческих и иных механизмов защиты от преступных посягательств «профессионалов», в том числе недостатки действующего законодательства РФ, регулирующего вопросы привлечения к уголовной ответственности преступников-профессионалов и назначения им наказания, соизмеримого с характером и степенью общественной опасности совершаемых ими преступлений, можно выделить в качестве специальной детерминанты, продуцирующей дальнейшее продолжение совершения преступных посягательств. В связи с этим подчеркнём особую актуальность разработки системы надлежащего контроля за такой общественно опасной деятельностью во избежание наращивания данными лицами криминального опыта и создания ситуации безнаказанности и вседозволенности в сознании таких преступников.
Следующей детерминантой роста криминального профессионализма можно назвать высокую прибыльность некоторых преступных промыслов, покрывающей риски и издержки от совершения преступлений. В настоящее время в обществе активно пропагандируется культ потребления, вследствие чего граждане активно стремятся получать не просто прибыль, позволяющую удовлетворять первичные потребности (например, потребность в пище, одежде, жилье), а сверхприбыль для роскошного образа жизни, совершения дорогостоящих покупок, оплаты ненужных приобретений и т.д. Поддаваясь на продвижение культа потребления посредством средств массовой информации и интернета, далеко не все лица выбирают законный путь получения дохода. Профессор А. И. Гуров ещё в 1990-е гг. подчеркнул, что, начиная с 80-х гг. XX в. материальный ущерб, причинённый преступной деятельностью «профессионалов», стал огромным, а преступники-профессионалы стали вести крайне расточительный образ жизни, вследствие чего портрет типичного профессионального преступника изменился [8]. Подчеркнем, что сегодня эта особо ярко выраженная корыстная мотивация деятельности преступников-профессионалов «отягощается» ситуацией, когда доходы от некоторых видов преступных промыслов значительно «покрывают» «риски» и «издержки» от совершения преступлений, вследствие чего лица, склонные к совершению преступлений, всё чаще выбирают опасный противозаконный путь получения доходов, определяя для себя выгоду даже в случае неблагоприятного исхода событий и обнаружения себя правоохранительными органами.
В качестве примера приведём дело о незаконной рубке леса, совершённой в особо крупном размере в составе организованной группы при следующих обстоятельствах. Гражданин Ф., ранее судимый (а значит, имеющий «опыт» взаимодействия с правоохранительными органами), осознавая, что незаконная рубка леса принесёт значительную прибыль, создал организованную преступную группу, состоящую из трёх лиц. Согласно материалам следствия, данные лица понимали противоправность осуществляемых деяний и оценивали риски быть задержанными сотрудниками полиции либо работниками лесного отдела во время совершения преступлений, однако значительная прибыль от данной общественно опасной деятельности воспринималась ими как средство минимизации рисков и издержек. В результате граждане, применяя криминальные навыки и умения, совершили шесть преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 260 УК РФ, что указывает на профессиональный характер преступной деятельности, и были осуждены[1].
Другой пример – дело о сбыте наркотических средств, осуществляемом на постоянной основе (систематически) с целью извлечения дохода группой лиц, где несколько граждан могли бы «проходить» по данному делу в качестве возможных «закладчиков», однако по сообщениям правоохранительных органов отказались от вовлечения в противозаконную деятельность, мотивируя это тем, что занятие этим опасным криминальным промыслом связано с большим риском лишения свободы и малой оплатой, что не удовлетворяет их интересы (приговор Пролетарского районного суда г. Твери № 1-210/2020 от 11 ноября 2020 г. по делу № 1-210/2020)[2].
Как видим, малоприбыльные криминальные промыслы сегодня меньше интересуют «потенциальных» профессиональных преступников (как во втором примере), в то время как преступные промыслы, позволяющие получать значительную прибыль, более «популярны», и связано это, в первую очередь, с рисками и издержками, возникающими в процессе занятия такой общественно опасной деятельностью. Неслучайно к типичным чертам личности отдельных преступников-профессионалов некоторые современные исследователи сегодня относят личную рациональность и расчётливость, выражающиеся в оптимальной оценке рисков от совершения преступлений и результатов достижения преступных целей [14, с. 94–95], что также подтверждает обозначенную точку зрения.
В итоге высокая прибыльность отдельных криминальных промыслов «порывает» риски и издержки от преступной деятельности, вовлекая лиц в условиях активной пропаганды культа потребления к осуществлению криминальной деятельности на постоянной основе. Так, данное обстоятельство способствует вовлечению лиц не просто в преступную, а профессиональную преступную деятельность.
Также в качестве специальных детерминант развития профессиональной преступности выделим трудности в достижении исправительных целей наказания, реализуемых в существующей уголовно-исполнительной системе, а также недостатки системы постпенитенциарного контроля, действующей в отношении освободившихся из мест лишения свободы профессиональных преступников. Общеизвестно, что обладая высокой степенью неуязвимости к уголовному преследованию, многие преступники-профессионалы, совершив множество преступлений вследствие различных обстоятельств всё же оказываются в местах лишения свободы. При этом в отношении данной категории осуждённых достижение исправительных целей наказания достаточно затруднительно. Освободившись из места заключения, многие из них возвращаются к преступному образу жизни, нередко становясь профессиональными преступниками. Так, согласно данным отдельных криминологических исследований, более 87% рецидивистов, вышедших на свободу, возобновляют связи с криминальной средой [6, с. 13–17], а удельный вес ранее судимых лиц среди лиц, совершивших преступления, в среднем, составляет 30 % [3].
В связи с этим укажем, что в отношении преступников-профессионалов достижение исправительных целей наказания особо актуально, поскольку длительность и суровость мер наказания, низкая оплата, подневольный труд и многое другое чаще всего не способствуют исправлению таких преступников. По справедливому замечанию отдельных исследователей, в действующей системе исправительных учреждений уделяется мало внимания перевоспитанию таких осужденных, а его длительная изоляция от общества в ещё большей мере способствует разрушению социально полезных связей, привыканию к режиму и жизни в окружении уголовников. Так, уголовное наказание в виде лишения свободы в деле противодействия профессиональной преступности и исправления преступников-профессионалов обладает ограниченными возможностями, а ужесточение наказаний за повторность преступной деятельности, в целом, оправдывается не исправительными целями, а требованиями формальной справедливости [2, с. 100–104]. Кроме того, подчеркнём, что длительное пребывание осуждённых к лишению свободы лиц среди «тюремного населения» не просто не меняет их мышление, но и значительно криминализует, вовлекая единожды «оступившихся» в ряды профессиональных преступников [5, с. 38–41].
Так, освободившись из мест лишения свободы, велика вероятность продолжения данными лицами ведения преступного образа жизни, ввиду чего находим важным должное «сопровождение» осуждённых в период отбывания наказания в виде лишения свободы.
Отдельно выделим важность ресоциализации профессиональных преступников, освободивших из мест лишения свободы. Анализируя данную проблему, можно привести пример гражданина N., прекратившего после Великой Отечественной войны заниматься преступной деятельностью (ранее был неоднократно судим) и вернувшегося к криминалу вследствие того, что на свободе мужчина не смог трудоустроиться и найти постоянный законный источник дохода [17, с. 107–114]. Или из современности: дело профессионального вора, гражданина Н., который уже будучи неоднократно судимым за тайные хищения чужого имущества, ввиду недостатка денежных средств после освобождения из мест лишения свободы по причине отсутствия работы и официального источника дохода (согласно материалам следствия, подсудимый не смог трудоустроиться из-за судимости, а также из-за пандемии коронавируса, а близкие родственники не оказали ему материальную поддержку) продолжил совершать кражи, вследствие чего повторно оказался в местах лишения свободы[4].
Подытоживая ранее сказанное, соглашаясь с мнением исследователя В. С. Шабаля, подчеркнём, что именно в период отбывания наказания, в основном, в виде лишения свободы, а также во время адаптации к новым условиям жизни после освобождения, зачастую, формируется личность профессионального преступника [16, с. 154–157], что прямо указывает на важность работы над системой адаптации и ресоциализации лиц, освободившихся из мест лишения свободы, к нормальным жизненным условиям, а также совершенствования работы всей системы уголовно-исправительных учреждений, в целом, а недостатки в работе данных систем, в свою очередь, определяются как детерминанты профессиональной преступности.
Отдельно в качестве специальных детерминант роста криминального профессионализма выделим подмену традиционных культурных норм и ценностей в обществе обычаями криминальной среды, что обуславливает психологическую деформацию неустойчивых для общества элементов, увеличивая вероятность их вовлечения профессиональную преступную деятельность (поскольку именно преступники-профессионалы являются «носителями» ценностей и норм криминальной субкультуры).
В качестве примера активного вовлечения в профессиональную преступную деятельность посредством приобщения к ценностям и нормам криминальной субкультуры можно привести распространение движения «Арестантского уголовного единства», «Арестантско-уркаганского единства» или объединения «Арестантский уклад един» (далее – АУЕ, международное общественное движение, признанное экстремистским, деятельность которого на территории России запрещена согласно решению Верховного Суда Российской Федерации от 17 августа 2020 г. и дополнительному решению от 2 октября 2020 г.)[5], представители которого активно поддерживают и пропагандируют идеологию уголовной «романтики», криминальную субкультуру. Связь объединений АУЕ и профессионального криминального мира проявляется в использовании представителей этого движения внешней атрибутики «профессионалов» (символа «воров в законе», так называемой, «звезды воров» – восьмиконечной «розы ветров», которую ещё в советское время «набивали» себе на тело особо уважаемые криминальные авторитеты), правил поведения и принципов жизни профессиональных преступников (отрицание несения ответственности за совершение преступлений, негативное отношение к труду и власти) [11, с. 107–111], схожей иерархии соподчинённости в группировке (к примеру, в объединениях АУЕ есть «старшие», занимающиеся руководством группировки и сбором «общака», «близкие» лидера, «бойцы», обеспечивающие прикрытие различных вымогательств, «знающие» – помощники «бойцов» и другие [13, с. 99–103]).
О связи объединений АУЕ с профессиональным преступным сообществом свидетельствует современная судебная практика по уголовным делам. Так, в апреле 2023 г. в г. Екатеринбурге был вынесен обвинительный приговор по делу о создании в исправительной колонии ячейки АУЕ. Некто гражданин К. и его подельник А. обвинялись в совершении преступлений, предусмотренных ст. 210.1 (занятие высшего положения в преступной иерархии), ч. 1, 2 ст. 282.2 (организация и участие в деятельности организации, осуществляющей экстремистскую деятельность) и ст. 321 (применение насилия, не опасного для жизни и здоровья осужденного, из мести за оказанное им содействие администрации учреждения, организованной группой) УК РФ. Гражданин К. имел «титул» «положенца» в преступном мире, а гражданин А. – «смотрящего». При этом данные лица активно распространяли криминальные ценности, поддерживаемые представителями движения АУЕ[6], что в очередной раз подчёркивает тесные связи профессиональной преступности и данного движения.
Отдельно подчеркнём, что распространение движения АУЕ, вовлечение в него новых членов и пропаганда ценностей и норм криминальной субкультуры активно происходит как раз через сеть «Интернет». Так, только в социальной сети «Вконтакте» по представлению Генеральной прокуратуры России к 2017 г. были заблокированы 8 групп, в которых активно культивировались криминальные ценности АУЕ с общим числом подписчиков более 1 млн. человек [1, с. 183]. Некоторые отмечают, что и сегодня насчитываются десятки подобных пабликов [9, с. 151–155]. А согласно данным отдельных контент-исследований в некоторых социальных сетях в настоящее время обнаружено более 340 тыс. публикаций с хэштэгом #ауе [15, с. 322–329].
В связи с этим считаем, что в определённой степени попустительское отношение к процессам распространения ценностей и норм криминальной субкультуры также обуславливает рост криминального профессионализма, поскольку именно криминальная субкультура позволяет «изнутри» проникнуть в профессиональный преступный мир посредством восприятия криминальной идеологии и, приобщившись к этим нормам и принципам жизни, встать на преступный путь «профессионала». Вследствие этого считаем необходимым выделить в качестве специальных детерминант роста криминального профессионализма подмену традиционных культурных норм и ценностей в обществе обычаями преступной среды и распространение и утверждение ценностей и норм криминальной субкультуры в обществе с помощью разных способов.
Таким образом, общеуголовная преступная деятельность перерастает в профессиональную благодаря не столько ввиду влияния «традиционных» причин, факторов и условий преступности, в разной степени способствующих совершению преступлений (безработица, социальное неравенство, низкий уровень правовой грамотности и т.д.), сколько из-за воздействия специальных детерминант роста криминального профессионализма. К таким специальным детерминантам можно отнести следующие:
- высокая прибыльность некоторых преступных промыслов, покрывающая «риски» и «издержки» от совершения преступлений;
- отсутствие надёжных правовых, организационно-управленческих, технических и иных механизмов защиты от преступных посягательств «профессионалов» (в том числе недостатки действующего уголовного законодательства РФ, регулирующего вопросы привлечения к ответственности преступников-профессионалов и назначения им наказания соизмеримого с характером и степенью общественной опасности совершаемых преступлений);
- трудности в достижении исправительных целей наказания, реализуемых в существующей уголовно-исполнительной системе;
- недостаточно эффективная система постпенитенциарного контроля, действующая в отношении освободившихся из мест лишения свободы профессиональных преступников;
- подмена традиционных культурных норм и ценностей в обществе обычаями преступной среды и распространение и утверждение ценностей и норм криминальной субкультуры, являющейся «идеологической основой» самовоспроизводства профессиональной преступности.
Вследствие этого считаем, что при разработке мер противодействия рассматриваемому виду преступности необходимо особое внимание уделять именно данным детерминантам, принимая их за «основу» при решении стратегической задачи противодействия профессиональной преступности, поскольку только в этом случае возможно выстраивание, действительно, эффективной системы борьбы с профессиональной преступной деятельностью, представляющей реальную опасность для современного общества и государства.
