- Цель настоящей статьи состоит в том, чтобы проанализировать нормы гражданского законодательства и соотнести их содержание с принципом эффективного осуществления права собственности. Под последним следует понимать обращенное к собственнику требование рационального поведения, разумность и хозяйственную целесообразность его действий, а также действенность принимаемых им мер. В основе указанного принципа лежит идея рационального и справедливого распределения экономических ресурсов между участниками гражданского оборота и эффективного использования этих ресурсов людьми. В известной мере эта идея повторяет одну из основных посылок экономического анализа права, поскольку так же, как и последняя, устремлена к эффективному распределению ресурсов в смысле максимизации благосостояния («благо всегда идет в правильном направлении, к тому, кто больше его ценит») [3, с. 43].
Утверждая это, следует однако отдавать себе отчет в том, что экономическая эффективность сама по себе не является главным или единственным критерием правового регулирования. Следует согласиться с Е.А. Сухановым: основная цель правового регулирования, в том числе и экономических отношений, принципиально отличается от цели экономической деятельности. Она состоит в достижении не обязательно экономически наиболее эффективного, но всегда социально справедливого результата, что обусловлено самой природой права как особого социального явления [9, с. 26, 27].
С учетом этого не следует думать, что идея эффективного собственника противоречит представлениям о праве собственности как наиболее полном из имущественных прав и что она нарушает конституционные гарантии права собственности. Напротив, принцип эффективности собственности стимулирует людей к надлежащему осуществлению права собственности, поощряет эффективное хозяйствование и созидательное начало, активное и ответственное поведение собственника.
Обоснование принципа эффективности осуществления права собственности составляет содержание отдельного исследования. Для этого можно прибегнуть не только к уже упомянутому экономическому анализу права, но и к наработкам европейской (в том числе отечественной) цивилистики: социальной функции собственности [6], доктрине общественной пользы [7, с. 267, 328]. Однако в рамках настоящей работы видится возможным раскрыть, каким образом указанный принцип отражается в нормах действующего гражданского законодательства России и – прежде всего – в ГК РФ. При этом следует оговориться, что требование эффективного осуществления права собственности не нарушает гарантий прав собственности и механизмов его защиты.
- Методы воздействия правовой системы на собственника с целью обеспечить эффективное обращение с собственностью могут быть различными. Во-первых, гражданское право возлагает на собственника бремя содержания имущества, под которым понимается:
- необходимость поддерживать его в пригодном для эксплуатации и безопасном состоянии, оплачивать предусмотренные законом налоги сборы, страховать имущество в случае необходимости [5, с. 524];
- необходимость осуществления ремонта и охраны;
- несение риска возможных потерь от неумелого или нерационального ведения своих дел [1, с. 19].
Действующая ст. 210 ГК РФ предельно лаконична: собственник несет бремя содержания принадлежащего ему имущества, если иное не предусмотрено законом или договором. В этой связи примечательно, что проектом изменений в ГК РФ нормы о бремени содержания собственности предлагается дополнить положением: в случаях, предусмотренных ГК РФ или законом, собственник обязан поддерживать имущество в надлежащем состоянии и нести связанные с этим расходы (п. 2 ст. 234)[1]. Введение указанной нормы следует приветствовать как в связи с наличием в гражданском обороте объектов, по своему характеру требующих особого внимания со стороны собственника (культурные ценности, жилые помещения, особо ценные земли), так и объектов, способных при отсутствии должного отношения со стороны собственника принести серьезный вред другим лицам (здания и сооружения, помещения, технологические объекты, транспортные средства, животные, оружие и проч.).
Конкретизацию обращенного к собственнику требования можно обнаружить в ст. 30 ЖК РФ применительно к жилым помещениям: собственник обязан поддерживать помещение в надлежащем состоянии, не допуская бесхозяйственного обращения с ним, соблюдать права и законные интересы соседей, правила пользования жилыми помещениями, а также правила содержания общего имущества собственников помещений в многоквартирном доме.
Однако и из действующей редакции ст. 210 ГК РФ следует, как минимум, два положения: (1) закон обязывает собственника содержать принадлежащее ему имущество, поддерживать надлежащее его состояние, и (2) закон устанавливает презумпцию ответственности собственника за вред, причиненный воздействием вещи. Иными словами, при недоказанности вины иных лиц ответственность будет возложена именно на собственника. Так, при затоплении находящейся ниже квартиры ответственность будет возложена на собственника находящейся выше квартиры, если не будет доказана вина иных лиц (нанимателей, управляющей организации).
Отсюда не будет преувеличением сказать, что ст. 210 ГК РФ ориентирует собственника на рачительное отношение к собственному имуществу, проявление должной заботы о нем, предотвращение его порчи, разрушения и гибели [4, с. 399]. Следует согласиться и с тем, что во многом эти положения опираются на внутренне присущее всякому рачительному хозяину естественное стремление использовать вещь как можно дольше [5, с. 524], которое, в свою очередь, выступает исходной политико-правовой предпосылкой принципа эффективности собственности.
Помимо возложения бремени содержания закон предписывает те или иные требования к осуществлению права собственности в отношении тех или иных объектов. Речь идет, в частности, о гуманном обращении с животными (ч. 2 ст. 137 ГК РФ), об использовании жилого помещения для проживания (ст. 17 ЖК РФ), об использовании земель сельскохозяйственного назначения (ст. 78 ЗК РФ) и др. Нарушение предписаний закона в этих случаях может стать основанием для выкупа или изъятия у собственника указанных объектов, о чем будет сказано ниже.
Вместе с тем, для стимулирования эффективного осуществления права собственности гражданское право не всегда может воспользоваться методами предписания и обязывания. Подобно многим другим целям, направленным на повышение общественного благосостояния, эффективное осуществление своих прав не может быть предписано собственнику в императивном порядке, а неэффективное – запрещено.
- Эффективное хозяйствование может поощряться правовой системой. Так, в основе некоторых из оснований (способов) приобретения права собственности лежит идея поощрить эффективное хозяйствование вещью путем предоставления права собственности. Здесь принцип эффективного осуществления права собственности может опираться на естественно-правовые учения, в том числе на трудовую концепцию собственности в ее вещной индивидуалистической трактовке, в центре которой стоит отношение отдельного человека к своему имуществу (вещам). В целом же именно посредством труда у людей появляется собственность, а потому
трудовая собственность является самой справедливой [10, с. 77]. Соответствующие этому подходу представления можно встретить в различных культурах, связывающих присвоение земли не с формальным актом, а с ее непосредственным использованием, культивацией [8, с. 37 и след.].
К числу оснований возникновения права собственности, поощряющих эффективное хозяйствование, можно отнести приобретательную давность (давностное владение), оккупацию (сбор общедоступных вещей, завладение брошенными вещами), находку и завладение безнадзорными животными, а также самовольное строительство. Во всех указанных основаниях приобретения права собственности налицо активная позиция лица, владеющего вещью. При наличии фактов, характеризующих заинтересованность владельца в использовании вещи, закон допускает возникновение у последнего права собственности. Такими фактами могут быть сам факт владения, его длительность, добросовестность владельца, обращение в уполномоченные органы и т.д.
Однако наиболее ярким в этом отношении примером являются нормы ст. 220 ГК РФ о переработке, в соответствии с которыми лицо, изготовившее вещь из чужих материалов, тем не менее, становится собственником новой вещи, если стоимость переработки существенно превышает стоимость материалов (абз. 2 п. 1). Здесь право поощряет деятельное поведение переработчика, создающего новую ценность.
Похожая норма, но уже применительно к общей собственности, имеется и в ст. 37 СК РФ, согласно которой имущество одного из супругов может быть признано судом совместной собственностью, если стоимость этого имущества значительно увеличилась, в том числе за счет вложений второго супруга (капитальный ремонт, реконструкция, переоборудование и другие). Жизни известно множество примеров, когда бережливость и трудолюбие одного из супругов привело к существенному увеличению хозяйственной ценности добрачного имущества второго супруга. Оставить первого из супругов ни с чем противоречило бы нравственным нормам и представлениям людей о справедливости.
Общее между вышеуказанными нормами как раз и состоит в том, что в обоих случаях правовая система поощряет эффективное пользование, делая несобственника собственником.
В других же нормах эффективное осуществление права собственности поощряется присуждением вещи одному из сособственников общей вещи либо наделением его большей долей при разделе имущества: судья должен производить раздел, сообразуясь со справедливостью и целесообразностью [2, с. 473].
Так, при разделе унаследованного имущества приоритет отдается тому из наследников, в пользу которого говорят такие факты, как пользование вещью в период жизни наследодателя, совместное с ним проживание, наличие доли в праве собственности до смерти наследодателя и др. (ст. 1168, 1169 ГК РФ). В общих нормах ГК РФ отсутствуют указания о том, кому следует присудить неделимую вещь, однако в судебной практике называются некоторые критерии: нуждаемость, существенный интерес в использовании вещи, сложившийся порядок пользования имуществом[2]. Встречаются и такие критерии как несение расходов на содержание имущества, наличие «существенного интереса» в оставлении вещи, финансовой возможности ее содержать, добрососедские отношения и др. Видится, что эффективный сособственник в подобных случаях должен иметь предпочтение перед менее эффективным.
Применительно к разделу совместно нажитого имущества суды также принимают во внимание те или иные факты. Так, по одному из дел бывшая супруга инициировала раздел общего имущества: объектов недвижимости, автомобиля, прицепа к нему, предметов мебели, бытовой техники. Присуждение спорного прицепа супругу можно обосновать следующими соображениями: (1) прицеп следует оставить за супругом, поскольку именно ему присуждается автомобиль, (2) выступая в роли ответчика, супруг не оспорил предложенный истцом вариант раздела имущества, не просил выделить ему иное имущество, о чем указала истица, не претендовал на другое имущество, не просил суд скорректировать перечень передаваемого имущества[3].
Как видно, в основе принятого решения лежат как рациональные (передать прицеп тому, кто будет иметь возможность им пользоваться, отсутствие возражений у супруга), так и правовые предпосылки (соблюдение правил о судьбе принадлежности и главной вещи (ст. 135 ГК РФ), состязательность лиц, участвующих в деле).
Подобным же образом эффективность (и, напротив, неэффективность) собственника может повлиять и на размер присужденной ему доли при разделе общего имущества. Так, известна норма ст. 39 СК РФ, которая дает суду право отступить от начала равенства долей, в частности, в случаях, если один из супругов не получал доходов по неуважительным причинам или расходовал общее имущество супругов в ущерб интересам семьи.
Наконец, эффективность поведения может служить критерием при рассмотрении споров относительно принадлежности вещи. В этой связи любопытно одно из дел со следующими обстоятельствами. Истец, сдававший автомоечный комплекс в аренду, истребовал спорный комплекс, который на момент исполнения судебного решения был занят третьим лицом, считавшим себя собственником и ссылавшимся на приобретение автомоечного комплекса у другого лица. После исполнения судебного решения о передаче объекта истцу указанное третье лицо снесло автомоечный комплекс. Истец обратился в суд к указанному ранее третьему лицу с требованием о возмещении ущерба в связи со сносом комплекса, где встал вопрос о принадлежности комплекса. Удовлетворяя требования истца, суд указал следующее. Ответчик произвел демонтаж автомоечного комплекса, тем самым лишил истца демонтировать его способом, обеспечившим последующую сборку и использование имущества. Сам произвел демонтаж способом, исключающим его повторную сборку, что само по себе подтверждает отсутствие у ответчика интереса в сохранении имущества, которое, по его утверждению, ему принадлежит. Указанное поведение ответчика свидетельствует о том, что собственником имущества он и не являлся и не считал себя таковым[4].
- Что касается неэффективного осуществления права собственности, то оно может порицаться путем установления тех или иных нежелательных для собственника санкций. Одной из таких санкций для собственника выступает необходимость устранения допущенных нарушений и приведения объекта в первоначальный вид. Такие санкции имеют место при самовольной постройке, если нарушаются строительные нормы и правила или целевое назначение земельного участка (ст. 222 ГК РФ), – она подлежит сносу. Похожие санкции предусмотрены при самовольном переустройстве или перепланировке жилого помещения, – здесь собственник обязан привести помещение в прежнее состояние в разумный срок (ч. 3 ст. 29 ЖК РФ).
Подобным же образом применительно к внесению несогласованных изменений в конструкцию транспортного средства (установка газобаллонного оборудования, замена галогеновых ламп на ксеноновые или светодиодные, изменение выхлопной системы в сторону увеличения выхлопных газов и шума)[5] возможны различные санкции административно-правового характера: штраф, задержание транспортного средства, отказ в постановке на учет, что фактически приводит к невозможности осуществления права собственности.
Нетрудно заметить, что установление подобных санкций преследует цель защитить интересы третьих лиц в общественном спокойствии, в безопасности окружающих их предметов, их эстетической привлекательности и т.д. Развивая эти положения, можно отметить, что принцип эффективности собственности имеет межотраслевое значение, поскольку предопределяет нормы других отраслей права, например, жилищного или градостроительного, при предъявлении требований к внешнему виду фасадов зданий, остеклению балконов, лоджий и т.д.
Вместе с тем, наиболее строгой санкцией за неэффективное осуществление права собственности выступает лишение права собственности. Выше говорилось о том, что в отношении некоторых социально значимых объектов (жилые помещения, животные, земельные участки сельхозназначения) закон прямо предусматривает не только способы осуществления права собственности, но и санкции в виде выкупа или изъятия указанных вещей.
Но и в тех случаях, когда закон не предписывает собственнику тех или иных конкретных способов осуществления права, нет оснований считать, что объективному праву безразлично неэффективное осуществление права собственности. Поэтому нельзя согласиться с мнением о том, что когда такое отношение проявляется к имуществу, не представляющему особой общественной ценности, нет ни надобности, ни практического смысла в применении к его собственнику правовых санкций [4, с. 399].
Возражая против такого подхода, необходимо отметить, что в одних случаях неэффективное отношение собственника к своему имуществу может стать основанием для изъятия вещи или ее выкупа по требованию заинтересованного лица. Сюда относятся нормы о выкупе животных ввиду ненадлежащего обращения с ними (ст. 241 ГК РФ), изъятии бесхозяйственно содержимых или используемых не по назначению жилых помещений (ст. 293 ГК РФ), изъятии земельного участка сельскохозяйственного назначения (ст. 6 Федерального закона от 24 июля 2002 г. № 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения»). Близко к ним находятся нормы о выкупе бесхозяйственно содержимых культурных ценностей (ст. 240 ГК РФ) и об изъятии земельного участка ввиду его нецелевого использования по ст. 285 ГК РФ.
Общее между приведенными статьями состоит в том, что неэффективное осуществление права собственности здесь уже присутствует в гипотезе или диспозиции правовой нормы. Иначе говоря, оно уже охвачено структурой правовой нормы.
В других же случаях нерадивое поведение собственника всего лишь открывает возможность для приобретения права собственности на это имущество другим лицом. Иными словами, здесь неэффективное поведение собственника находится «за скобками»: оно может предполагаться, однако для самой нормы, выступающей в качестве нормативного основания приобретения права собственности, оно значения не имеет. Здесь утрата права собственности одним лицом и приобретение его другим лицом как раз и выступает санкцией за неэффективное осуществление права. Таковы, например, нормы о бесхозяйных, в том числе брошенных вещах, безнадзорных животных. Так, например, отходы производства, выводок домашних животных могут быть присвоены другим лицом и поступить в его собственность. Непринятие собственником мер по отысканию утраченной вещи может привести к утрате права на нее (хотя это может и не иметь решающего значения для определения юридической судьбы вещи).
Наиболее выраженный характер в свете эффективного осуществления права собственности носят дела о признании бесхозяйными брошенных собственниками транспортных средств и признании на них права собственности для последующей реализации (утилизации). В суды крупных городов соответствующие иски от органов местного самоуправления поступают в массовом порядке. Обстоятельства, подлежащие выяснению по таким делам обычно следующие: выявление брошенного транспортного средства, его внешний вид и техническое состояние, наличие признаков разукомплектованности, длительность нахождения в брошенном состоянии, отсутствие государственных регистрационных знаков. Как показывает практика, обычно подобные автомобили имеют следы разрушения, коррозии или возгорания, участия в ДТП, открыты для доступа и т.д. Вынося решение, суды также учитывают пассивное поведение собственника, нереагирующего на уведомления о необходимости принятия решения по дальнейшему местонахождению транспортного средства, не предпринимающего мер по эвакуации автомобиля с прежнего места или места временного хранения[6].
В крупных городах работа по выявлению брошенных автомобилей уже давно имеет свою правовую основу[7]. И здесь, безусловно, есть резоны: брошенные транспортные средства могут создавать неудобство для жителей, загораживать проезд, быть источником опасности для людей и окружающей среды. С учетом этого следует положительно относиться к складывающейся практике удовлетворения подобного рода исков.
Впрочем, этими же соображениями следует руководствоваться и при определении судьбы других брошенных вещей, в том числе предметов, изъятых и невостребованных в рамках дел о контрафактной продукции[8], вещественных доказательств и т.д.
Особого внимания в свете обсуждаемой проблемы требует и приобретение права собственности в силу давностного владения. В основе представлений о приобретательной давности обычно находится истец, фигура же прежнего собственника, как правило, не обсуждается. При этом упускается из виду, что именно его поведение, часто неэффективное, приводит к возникновению права собственности на стороне давностного владельца. Так, недвижимая вещь, оставленная собственником при длительном его отсутствии и наличии условий, описанных в ст. 234 ГК РФ, может стать собственностью давностного владельца. По одному из дел, пересмотренных впоследствии Верховным судом РФ, препятствием для удовлетворения иска давностного владельца стало наличие наследников в отношении спорного имущества. Вместе с тем установлено, что указанные наследники с момента смерти наследодателя какого-либо интереса к этому имуществу не проявляли, им не владели и не пользовались, фактически отказались от него. Учитывая это, Верховный суд отменил вынесенные по делу судебные постановления и отправил дело на новое рассмотрение[9].
В судебной практике последних лет весьма распространены иски о признании права собственности на долю в праве общей собственности на жилое помещение, которая перешла к муниципальному образованию в качестве выморочного имущества. В ходе рассмотрения таких дел суды, как правило, также принимают во внимание пассивное поведение собственника. Так, в одном из решений указано: ответчик город Москва не предпринимал каких-либо действий в отношении имущества, являвшегося выморочным, не осуществлял свои права собственника в отношении указанного имущества. В материалах дела отсутствуют данные о том, что город Москва ранее оспаривал законность владения истцом квартирой. Суд установил, что истец приобрел право общей совместной собственности на квартиру в порядке приватизации, длительное время владеет всей квартирой как своей собственной, проживает в ней, принимает меры к сохранению указанного имущества, несет бремя содержания квартиры, оплачивает коммунальные услуги. При таких обстоятельствах, а также в связи с длительным бездействием публично-правового образования как участника гражданского оборота, не оформившего в разумный срок право собственности на названное имущество, для физического лица не должна исключаться возможность приобретения такого имущества по основанию, предусмотренному ст. 234 ГК РФ[10].
В другом деле истцам, также ссылавшимся на пассивное поведение ответчика (публично-правовое образование какого-либо интереса к спорному имуществу как выморочному либо безхозяйному не проявляло, о своих правах не заявляло, мер по содержанию имущества не предпринимало), тем не менее, было отказано в иске[11]. Отменяя вынесенное решение и удовлетворяя заявленные требования, судебная коллегия указала следующее: длительность открытого и непрерывного владения в совокупности с положениями об отказе от права собственности и о бесхозяйных вещах, а также о начале течения срока приобретательной давности с момента истечения срока давности для истребования вещи предполагают, что титульный собственник либо публичное образование, к которому имущество должно перейти в силу бесхозяйности либо выморочности имущества, не проявляли какого-либо интереса к этому имуществу, не заявляли о своих правах на него, фактически отказались от прав на него, устранились от владения имуществом и его содержания.
Целью нормы о приобретательной давности является возвращение фактически брошенного имущества в гражданский оборот, включая его надлежащее содержание, безопасное состояние, уплату налогов и т.п.
И далее: требование о добросовестном заблуждении в течение всего срока владения противоречит смыслу положений ст. 234 ГК РФ, без какого-либо разумного объяснения препятствует возвращению вещи в гражданский оборот и лишает лицо, открыто и добросовестно владеющее чужой вещью как своей, заботящееся об этом имуществе и несущее расходы на его содержание, не нарушая при этом ничьих прав, легализовать такое владение, оформив право собственности на основании ст. 234 ГК РФ[12].
В пользу этого подхода говорит и еще один фактор, который, возможно, учитывается судами де факто, однако не кладется в основу решения: закрепление за муниципальным образованием доли в праве в размере, например, 1/8 или 1/4 явно не способствует эффективному осуществлению права собственности ни самим публично-правовым образованием, ни другими участниками общей собственности, ибо осуществление таких прав затруднено практически и нецелесообразно с экономической точки зрения.