Корыстно-насильственные преступления[1] достаточно распространены в молодежной среде. В среднем более 80 % насильственных грабежей и до 100 % разбоев и насильственных вымогательств совершаются людьми в возрасте 18–29 лет[2].
В структуре региональной преступности удельный вес корыстно-насильственных преступлений, совершенных молодыми людьми в течение последних 13 лет, составил в среднем 5 %, при этом в Восточно-Сибирском регионе максимальные темпы прироста преступлений составили 70,3 %, а уровень преступности оставался стабильно высоким. Все это говорит о том, что проблема молодежной корыстно-насильственной преступности остается достаточно актуальной.
Проведенное исследование позволяет сделать вывод, что региональная молодежная корыстно-насильственная преступность является преимущественно городским явлением. Число случаев совершения таких деяний в городе в изучаемый период стабильно росло, в то время как в сельской местности этот показатель держался на стабильно низком уровне или снижался (табл. 1). В этой связи необходимо уделить внимание распределению и динамике рассматриваемого вида преступности на примере крупного города.
Данная характеристика молодежной корыстно-насильственной преступности представляет интерес как с теоретической, так и с практической точек зрения. Если говорить о теории, то данное распределение может указывать на наличие и качество способствующих молодежной корыстно-насильственной преступности условий применительно к конкретной территории города. Практическая сторона также актуальна и может быть связана, например, с локальным совершенствованием профилактической работы.
Рассмотрим распределение указанной преступности по районам на примере территории г. Иркутска. Так, по мнению иркутян, наиболее криминально пораженным районом является Ленинский административный округ. Хотелось бы подтвердить или опровергнуть данную догадку.
Анализ количества зарегистрированных в административных округах г. Иркутска молодежных преступлений корыстно-насильственной направленности позволяет сделать вывод о том, что Ленинский район по данному показателю находится лишь на 2-м месте, уступая Правобережному административному округу[3]. По данному показателю лидирует Правобережный округ, где вероятность стать жертвой молодежной корыстно-насильственной преступности значительно выше. Несколько ниже показатель в Ленинском административном округе, еще меньше в Октябрьском, а наиболее «безопасным» является Свердловский административный округ.
Однако количество преступлений само по себе не может дать полное представление о том, насколько велик риск стать жертвой такого преступления в конкретном районе города. Помочь в этом может коэффициент интенсивности преступности (табл. 2), учитывающий соотношение числа зарегистрированных преступлений к количеству проживающих на данной территории людей. По этому показателю описанное соотношение так же сохраняется.
Объяснить подобную ситуацию можно следующим обстоятельством. Население статистически чаще посещает центр города по различным причинам (праздник, покупки, место работы и т. п.), здесь больше людей и выше доля их взаимодействия, в том числе и связанного с криминальной ситуацией, поэтому в центре города объективно высока вероятность стать жертвой грабежа. В целом, динамика молодежной корыстно-насильственной преступности в г. Иркутске повторяет динамику по Иркутской области. Так, с 2002 по 2007 г. отмечался существенный рост регистрируемой преступности, а с 2008 г., как и по всей России, наблюдается уменьшение количества зарегистрированных преступлений (табл. 3).
Здесь важно отметить по административным округам г. Иркутска ряд особенностей, а именно ответить на вопрос: где рассматриваемая преступность понижалась наиболее существенно, а где снижение не было настолько значительным.
Если обратить внимание на график темпов прироста (цепной способ) молодежной корыстно-насильственной преступности (рис.), то можно выявить следующие закономерности. В частности, несмотря на то, что в Ленинском административном округе за весь период были отмечены достаточно высокие значения показателей рассматриваемой преступности, темпы прироста числа зарегистрированных преступлений демонстрируют тенденцию к снижению и в целом достаточно благоприятны. Лидирующие по количеству зарегистрированных преступлений Правобережный и Свердловский административные округа демонстрируют рост. Так, на фоне последовательного снижения указанного показателя в Ленинском и Октябрьском округах темпы прироста в Правобережном округе оставались достаточно высокими и сохранили положительную динамику. Наиболее негативная динамика отмечена в Свердловском административном округе, где с 2009 г. Темпы прироста демонстрируют наиболее высокую положительную динамику. Между тем, одним лишь свойством центра города (как места наибольшего сосредоточения людей) нельзя объяснить неблагоприятную ситуацию в плане рассматриваемого вида преступности. Очевидно, в данном случае имеют место разносторонние факторы. Они же, по-видимому, влияют и на стабилизацию ситуации в Ленинском административном округе.
Проведенное исследование также выявило характерную закономерность, которая заключается в том, что существуют определенные городские территории, где уровень молодежной корыстно-насильственной преступности остается высоким. Эта характерная черта становится весьма любопытной, если учесть, что в разных городах наблюдались схожие особенности[4]. При этом нельзя не учитывать того обстоятельства, что городская среда, как и преступность, представляет из себя сложную систему со множеством многомерных связей, развивающихся (при условии отсутствия изменений извне) относительно самостоятельно.
Любая система (в том числе такая ее разновидность, как городская экосистема) стремится к равновесию, совершение правонарушения в определенном смысле является действием, направленным на «сглаживание» социального противоречия и «уравновешивание» такой системы. Именно «дисбалансы» в городской экосистеме, а не само по себе наличие способствующих условий совершения преступления порождают в конечном итоге акты «уравновешивания», т. е. конкретные преступления.
Коротко можно выделить несколько родственных детерминант, воспроизводящих указанные дисбалансы и как следствие корыстно-насильственную преступность в городах (в том числе и в г. Иркутске), среди них:
- Упадок системы построения города, разрушение его географической, исторической и культурной природы — процессы децентрализации города, его дробления на множество мелких «центров», каждый из которых становится закрытой социальной системой со своими микрорайонами. В итоге город делится на относительно закрытые зоны, которые коренное население редко надолго покидает. В качестве примера можно привести Ленинский административный округ, который традиционно развивался как значительно удаленный от центра города индустриальный район с большим количеством предприятий и обслуживающей их инфраструктурой. Усугубляет этот процесс деградация доступной транспортной инфраструктуры.
- Стихийное «столкновение» различных социальных зон, их противопоставление друг другу (своего рода «иерархизация» отдельных городских территорий). Например, центральная часть города, где наряду с такими ультрасовременными объектами, как деловой район «Иркутск-Сити» и торговый центр «Модный квартал», располагаются обширный частный жилой сектор, бараки, стихийная торговая площадка и большое количество частных складских помещений.
- Отсутствие социального пространства, его постоянное сокращение. В современном Иркутске до сих пор нет системы доступных и разнообразных мест отдыха молодежи, а существующие постоянно сокращаются. Так, например, произошло с Центральным парком культуры и отдыха — на сегодняшний день он остается фактически заброшенным объектом, на территории которого систематически совершаются грабежи и разбойные нападения. Так происходит и с Кайской рощей, которая в последние годы начала активно застраиваться. Однако данная проблема шире, она включает в себя практически полное отсутствие системы пешеходных зон за пределами центра города, доступных сетей общественного питания, развитой транспортной инфраструктуры, детских, спортивных зон и т. п. Периферия (и даже центр) города в плане пригодности для полноценной повседневной жизни практически не изменились с советских времен. В результате город с каждым годом становится все менее пригодным для полноценной социальной жизни, установления новых социальных связей.
- Воспроизводство среди людей, живущих в городе, социальной изоляции. Данный процесс имеет две стороны. С одной, это неблагополучное население, которое не может в силу бедности сменить место жительства, надолго выезжать за пределы своего постоянного места проживания и вынуждено общаться лишь с ограниченным кругом знакомых. С другой, это современная экономически активная часть населения, вынужденная много работать и живущая в рамках своего социального пространства и круга общения. Как правило, проживание в городе ограничивается местом работы, магазинами и закрытой (охраняемой) территорией своего дома. Обе указанные группы населения достаточно гомогенны и находятся в определенной социальной изоляции, т. е. в социальных «гетто».
Каждая из указанных детерминант не оказывает существенного влияния на уровень общеуголовной преступности в городе, их простая сумма также незначительна, однако взаимодействие данных обстоятельств на локальном уровне порождает синергетический эффект и воспроизводит негативные деформации сознания, в первую очередь у молодежи.
Молодые люди, проживающие в относительно изолированных удаленных районах, снимающие жилье на вторичном рынке и не имеющие возможности переехать в ближайшей перспективе, чувствуют себя аутсайдерами. Данное обстоятельство вызывает чувство безысходности и фрустрации, которое многократно усиливает наличие недавно построенных благополучных домов с закрытыми территориями, торговых центров, предназначенных для более богатого населения. Фактическое отсутствие нормального социального пространства, где можно «выпустить пар» (доступные бары, кафе, спортивные площадки и т. п.), также усугубляет ситуацию. Существующие неподалеку (а также в центре города) ночные заведения, дорогие рестораны, пабы становятся пафосными местами демонстрации достатка и престижа, катализаторами конфликтов. Здесь или около них происходят постоянные столкновения условно «своих» и «чужих» в зависимости от контекста и конкретной ситуации, которые не только не ослабляют противоречия между разными разобщенными социальными группами, но и постоянно его подогревают. В силу описанных обстоятельств усиливается присущая молодым людям агрессивность, возникают конфликты, которые требуют разрешения. Простейшая форма такого разрешения — демонстрация примитивной агрессии (драки, хулиганство) — может легко перейти в совершение корыстно-насильственного преступления, например в грабеж. Однако для реализации накопившейся агрессии в такой ее неприглядной форме, как преступление, нужно оправдание. Оно должно существовать на уровне обыденного сознания. Как справедливо подмечает Н. А. Подольный, молодежные группировки «любое свое преступление пытаются представить как социально полезные действия, совершенные… лишь потому, что закон не отвечает требованиям справедливости, а государство не может удовлетворить законных требований своих граждан» [1, с. 37]; при этом одним из архаичных стимулов выступает «агрессия к окружающим… мир для них (молодых людей. — А. А.) начинает восприниматься как антагонизм “я — они, мы — они”» [Там же, с. 38]. Такое противопоставление становится возможным благодаря описанной ранее социальной изоляции и взаимодействию указанных детерминант. Иными словами, в силу социальной депривации все люди кроме узкого социального окружения воспринимаются как «чужаки», «враги», а в отношении «врага», как известно, оправдана практически любая форма насилия.
По-видимому, в последнее время в г. Иркутске происходит 2 процесса:
- Активная застройка Ленинского административного округа, появление ранее не существовавших социальных зон (детские и спортивные площадки во дворах новых жилых комплексов, магазины, кафе), как следствие ликвидация ряда промышленных зон, переезд достаточно состоятельного населения в построенные дома, повышение социального контроля на данной территории.
- Ликвидация определенной части ранее существовавшего социального пространства в Правобережном, Октябрьском и Свердловском округах в связи со строительством нового жилья, офисов и торговых площадей, как следствие, уплотнение жилой застройки и субурбанизация[5] этих территорий.
Результатом отмеченных процессов стало смягчение существовавших ранее социальных противоречий для молодежи в Ленинском административном округе и снижение уровня преступности. Другим результатом становится нарастание социальных противоречий в Правобережном, Свердловском и Октябрьском административных округах. Этот процесс «смазан» где-то появляющимися, а где-то нет новыми местами отдыха и досуга молодежи. Важно отметить, что в настоящее время данные процессы носят стихийный характер, а дальнейшее развитие никем не контролируется и слабо поддается прогнозированию.
Описанный комплекс проблем ставит перед системой профилактики преступности ряд новых специфических задач и свидетельствует о необходимости детальной проработки городского планирования, в том числе применительно к профилактике молодежной корыстно-насильственной преступности. Во-первых, проведение криминологических экспертиз объектов инфраструктуры (остановки, жилые дома и т. п.) не только с позиции «обороны» от преступности (замки, двери, видеонаблюдение), но и с точки зрения взаимодействия социальных групп, смягчения проблем такого взаимодействия. Во-вторых, планирование и адаптация под социальные нужды городского пространства с учетом описанных дисбалансов. Ярким примером здесь может служить центр города, как своего рода узел социальных противоречий. Одним из направлений планирования центра может стать постепенное ограничение въезда автотранспорта в город при одновременном развитии и увеличении общественного транспорта, системы охраняемых парковок, а также жилых, спортивных, рекреационных и иных зон. В-третьих, особая экономико-социальная политика, направленная на развитие и поддержку учреждений, прямо или косвенно смягчающих общественные противоречия (социальные кафе, бары, велопарки, спортивные площадки, секции и т. п.). Наконец, четвертая и самая трудновыполнимая на сегодняшний день задача — создание системы «социальных лифтов» для молодежи, формирование внятной и доступной системы карьерного и социального роста в регионе.
Таким образом, развитие города при постоянном учете и планировании такого развития является одним из важнейших направлений общесоциальной профилактики молодежной корыстно-насильственной преступности. Хотелось бы верить, что органы законодательной и исполнительной власти обратят внимание на описанные городские дисбалансы и будут реализовывать социальную и молодежную политику с учетом таких противоречий. В противном случае уровень общеуголовной городской и уличной преступности будет с годами лишь увеличиваться.
