Основная идея данного исследования состоит в доктринальном обосновании включения в ГК РФ нового основания приобретения сервитута: установление сервитута по давности пользования. Это нововведение позволит нормативно урегулировать ситуации, когда длительное время лицо в неформальном порядке открыто и непрерывно пользуется чужой недвижимой вещью, а собственник не возражает против такого ограниченного пользования своим недвижимым объектом другим лицом на протяжении этого времени.
В соответствии со ст. 274 ГК РФ сервитут приобретается на основании соглашения об установлении сервитута, а при отсутствии согласия – на основании решения суда. С первого взгляда наличие двух способов установления сервитута представляется вполне достаточным. Однако в российских реалиях граждане и юридические лица предпочитают не формализовать отношения по ограниченному пользованию чужой недвижимой вещью, действуя по принципу «худой мир лучше доброй ссоры». Поэтому достаточно часто встречается ситуация, когда сервитутные отношения фактически сложились, но не оформлены в установленном порядке.
Сервитут – это право ограниченного пользования чужой недвижимой вещью (служащая вещь), которое устанавливается для обеспечения возможности использования другой недвижимой вещи (господствующая вещь). Сервитут реализуется в рамках соседских отношений, т.е. между собственниками смежных недвижимых вещей, чаще всего земельных участков или жилых помещений [2, с. 22; 3, с. 2; 4, с. 54; 10; 11; 12]. При этом ГК РФ не содержит норм, позволяющих урегулировать подобные ситуации, когда длительное время существует неформальный порядок ограниченного пользования чужой вещью.
В настоящее время суды нейтрально оценивают ситуацию, когда сторона спора заявляет о фактическом осуществлении пользования сервитутного типа. Обычно это происходит в спорах по негаторному иску, когда ответчик возражает против удовлетворения исковых требований со ссылкой на тот факт, что собственник служащей вещи длительное время молчаливо соглашался с его действиями. Ситуация становится более неопределенной, когда с негаторным иском обращается новый собственник вещи, а предшествующий собственник соглашался с пользованием со стороны ответчика.
Однако игнорировать описанные ситуации будет не совсем логично, поскольку давностное установление сервитута вводит правовую определенность в отношения между лицами, согласовавшими свою волю на установление сервитута конклюдентными действиями. И речь идет именно о давности пользования, когда сервитут приобретается не в результате одного действия, а в результате юридического состава, включающего истечение длительного периода времени, в течение которого осуществлялось воздействие на служащую вещь.
Предлагая правовой режим давностного установления сервитута, стоит исходить из аналогии закона. За основу можно взять условия приобретения права собственности по давности владения (ст. 234 ГК РФ). Однако важно понимать, что сервитут – это самое слабое вещное право, оно предоставляет только правомочие пользования, да и то имеющее четкое функциональное ограничение, тогда как ст. 234 ГК РФ содержит основание для приобретения самого сильного из вещных прав – права собственности. Поэтому условия установления сервитута по давности должны быть более мягкими, чем требования к приобретению права собственности по давностному владению.
Дискуссионным представляется вопрос о том, должна ли быть добросовестность приобретателя условием установления сервитута по давности. Большинство зарубежных порядков, допускающих давностное приобретение сервитута, не устанавливают требования о добросовестности. Исключение составляет ст. 332 ГК Республики Молдова и ст. 229 закона Хорватии о собственности и других вещных правах. В Польше вопрос о добросовестности решен более гибко: в случае добросовестного владения срок давности составляет 20 лет, а при недобросовестном владении – 30 лет (ст. 172 ГК Польши). Следовательно, исходя из сравнительно-правового анализа, добросовестность или недобросовестность давностного пользователя не должна иметь правового значения для установления сервитута.
Для того чтобы ответить на поставленный вопрос важно разобраться с пониманием добросовестности в гражданском праве. Добросовестность встречается в законодательстве не только в качестве принципа (объективная добросовестность – ст. 1, 10 ГК РФ), но и в качестве субъективной добросовестности – осведомленности о каких-либо фактических обстоятельствах (ст. 234, 302 ГК РФ и др.). В научной литературе принцип добросовестности наиболее часто понимается как стандарт поведения, позволяющий оценить действие участников отношений [6, с. 126; 7, с. 66-67]. Добросовестность означает, что лицо ведет себя как средний, нормальный участник гражданского оборота. Так, В.Ф. Яковлев указывает, что в соответствии с требованием добросовестности «… стороны должны быть честными по отношению друг к другу, не допускать обмана контрагента…» [5, с. 46-47]. Антиподом добросовестности являются заведомо недобросовестные действия, которые могут быть реализованы в форме злоупотребления правом, обхода закона и пр. [1, с. 52; 9, с. 84-85].
Как принцип, добросовестность универсально воздействует на все институты гражданского права, поэтому она имеет значение для давностного приобретения сервитута, но не напрямую, а через общее требование – не хитрить и не лукавить.
Для приобретения вещных прав добросовестность понимается как субъективное явление, основанное на том, знало или не знало лицо об определенных обстоятельствах, связанных с приобретением вещи. Эти обстоятельства чаще всего состоят в осведомленности об отсутствии правового основания для совершения действий. Учитывая, что при сервитуте устанавливается право на чужую вещь, и заинтересованное лицо это понимает, то введение условия о добросовестности свело бы на нет саму конструкцию давностного приобретения сервитута. Более того, в п. 3.4.9. разд. IV Концепции развития гражданского законодательства[1] указано на необходимость отказа от такого реквизита давностного владения, как добросовестность. Следовательно, субъективная добросовестность не должна становиться условием приобретения сервитута по давности.
Стоит отметить, что Д.В. Ларин предлагает включить добросовестность в состав приобретения сервитута по давности и понимать ее в двух аспектах: объективной необходимости установления сервитута и неизвестности или невозможности установления контакта с собственником служащий вещи [8, с. 9, 69]. Очевидно, автор смешивает общие и специальные условия установления сервитута и предлагает ввести объективную добросовестность именно в состав приобретения сервитута, что явно нелогично, поскольку принцип добросовестности и так распространяется на все гражданские отношения.
